Запах соли, крики птиц - [5]

Перед тем как тронуться с места, она бросила беспокойный взгляд на окно спальни Анны. Штора была по-прежнему опущена.

Йонна прислонилась лбом к прохладному окну автобуса и стала смотреть на мелькавший за ним пейзаж. Ее переполняло безразличие — как всегда. Она оттянула рукава свитера так, что они полностью скрыли кончики пальцев: с годами это стало навязчивой привычкой. Что она вообще тут делает? Как она во все это влипла? Почему за ее повседневной жизнью наблюдают с таким восхищением? Понять это Йонна не могла. Издерганная, чудаковатая, одинокая, дура-резальщица. Впрочем, возможно, именно поэтому за то, чтобы она оставалась в «Доме», и голосуют неделю за неделей. Ведь таких девчонок, как она, полным-полно по всей стране. Девчонок, с жадностью узнающих себя в ней, когда она постоянно вступает в противоборство с остальными участницами или сидит, рыдая, в ванной и кромсает себе руки бритвой; она излучает такое бессилие и отчаяние, что остальные обитатели «Дома» шарахаются от нее как от бешеной. Возможно, поэтому.

— Господи, как увлекательно! Представить только, что нам реально выпал шанс! — В голосе Барби Йонна слышала напряженное ожидание, но попросту ее игнорировала.

Само имя соседки вызывало у нее тошноту, однако газеты его обожали, и оно постоянно присутствовало на рекламных анонсах. По-настоящему девушку звали Лиллемур Перссон — до этого докопалось одно из вечерних изданий. Там также разыскали ее старые фотографии тех времен, когда она была еще тоненькой темноволосой девчушкой в слишком больших очках, не имевшей ничего общего с теперешней, накачанной силиконом белокурой красоткой. В «Дом» принесли экземпляр той газеты; увидев их, Йонна от души посмеялась, но Барби расплакалась, а потом сожгла газету.

— Посмотри, как много народу! — Барби возбужденно показала на толпу на том месте, куда, похоже, направлялся автобус. — Йонна, ты понимаешь, ведь они собрались ради нас, ты понимаешь? — Она просто не могла усидеть на месте, и Йонна бросила на нее презрительный взгляд. Потом надела наушники плеера и закрыла глаза.

Патрик медленно обошел вокруг машины. Она съехала с крутого откоса и под конец уткнулась в дерево. Передняя часть основательно смята, но в остальном машина не пострадала. Скорость явно была небольшой.

— Водителя, похоже, ударило о руль. Полагаю, это и стало причиной смерти, — заключила Ханна, сидя на корточках с водительской стороны.

— Давай предоставим это патологоанатому, — откликнулся Патрик и почувствовал, что реплика прозвучала чуть резче, чем хотелось. — Я просто имею в виду…

— Все нормально, — сказала Ханна, махнув рукой. — Это был глупый комментарий. Впредь ограничусь наблюдением, не делая выводов… пока, — добавила она.

Патрик еще раз обошел вокруг машины и уселся на корточки рядом с Ханной. Дверца с водительской стороны была распахнута, а угодивший в аварию человек так и сидел, пристегнутый ремнем, уронив голову на руль. Текшая по его лицу кровь кое-где закапала пол.

Вдруг они услышали, как один из сотрудников технической службы щелкает позади них фотоаппаратом, чтобы задокументировать место аварии.

— Мы мешаем? — спросил Патрик, оборачиваясь.

— Нет, мы уже засняли почти все, что надо. Теперь хотим распрямить жертву и сделать пару снимков. Можно? Вы уже все осмотрели?

— Как тебе кажется, Ханна? — спросил Патрик, стараясь подключить коллегу к работе. Новеньким всегда непросто, и ему хотелось облегчить ей задачу.

— Думаю, да.

Они с Патриком поднялись и отошли в сторону, пропуская техника вперед. Тот осторожно взял жертву за плечи и прислонил голову к подголовнику. Только тут они увидели, что перед ними женщина. Из-за коротких волос и нейтральной одежды они поначалу приняли ее за мужчину, но лицо не оставляло сомнений — в аварию попала женщина лет сорока.

— Это Марит, — сказал Патрик.

— Марит? — переспросила Ханна.

— Она держит маленький магазинчик на Афферсвеген. Торгует чаем, кофе, шоколадом и тому подобным.

— А семья у нее есть? — спросила Ханна немного странным голосом, и Патрик поспешно взглянул на нее, но ничего необычного не заметил и решил, что ему почудилось.

— Честно говоря, не знаю. Нам придется это выяснить.

Техник закончил съемку и отошел. Патрик шагнул вперед, и Ханна последовала за ним.

— Осторожно, ничего не трогай, — механически предупредил Патрик и продолжил, прежде чем коллега успела ответить: — Прости, я все время забываю, что ты новичок только у нас, а не в полиции. Тебе придется проявить ко мне некоторую снисходительность, — сказал он извиняющимся тоном.

— Излишней деликатности не требуется, — засмеялась новая сотрудница. — Я не настолько ранима.

Патрик тоже с облегчением рассмеялся. Он даже не представлял себе, насколько привык работать с людьми, которых хорошо знает и понимает все их действия. Вероятно, новая кровь пойдет на пользу. Кроме того, сам факт замены Эрнста кем-то другим — уже выигрыш. То, что того выгнали после, мягко говоря, самоуправства осенью, представлялось… да, просто чудом!

— Ну, что ты видишь? — спросил Патрик, склоняясь к лицу Марит.

— Я не столько вижу, сколько чувствую, — Ханна пару раз повела носом. — Откровенно воняет спиртным. Она явно была в стельку пьяна, когда съехала с дороги.