Запах лаванды - [33]

— Да, пап. Но она мало ест. У нее ведь депрессия… — сообщил сын, после чего хитро посмотрел на отца и медовым голосочком промурлыкал, обняв собаку за шею: — Ей нужна любо-о-о-овь!

Шон захохотал как припадочный, отец сердито нахмурился и ушел в кабинет, но пробыл там не долго и вновь появился в гостиной.

— Что ты ей сказал? — строго спросил он Саймона.

— Сказал, что мы садимся ужинать в семь… Не нужно было этого делать? — осведомился сын, настороженно вглядываясь в лицо отца.

Пит ничего не сказал и опять закрылся в своем кабинете. Но через пару минут снова появился с вопросом:

— А она что сказала?

— Ничего.

— По поводу ужина? — уточнил отец.

— Я же говорю, ничего. Попрощалась и ушла.

— И все?

— Да. А почему ты так тревожишься, пап?

— Ничего я не тревожусь, — возразил отец.

— А мне показалось, что Камилла была чем-то сильно взволнована. Я спросил ее, хотела ли она поговорить с тобой. А она ответила, что просто хотела поговорить с человеком. Тогда я сварил ей кофе, и мы немного поболтали. После чего она пошла к себе домой, — исчерпывающе отчитался Саймон.

— Поговорить с человеком… Что, неужели так и сказала? — удивился отец.

— Мне тоже показалось это странным. И все эти резкие перемены… Настораживает…

— Все в толк не возьму, о каких переменах ты твердишь, сын?

— Это надо видеть… — протяжно повторил Саймон, выразительно вздернув брови.

— Я это уже слышал, — раздраженно проговорил отец.

— Ты бы просто сходил к ней, вместо того чтобы допрашивать меня, — назидательно ответил ему Саймон.

— Ты бы лучше взялся за ум, вместо того чтобы поучать отца! — воскликнул Пит и вновь закрылся в своем кабинете.

Мальчишки остались в гостиной, сползли с дивана на ковер и, теребя щенка, принялись шептаться.

Саймон в красках рассказал Шону обо всех изгибах фигуры их соседки, которые он смог разглядеть под новым платьем. В четырнадцать такие детали воспринимаются как волшебство. Шон задавал наводящие вопросы. Саймон авторитетно информировал его. В этой беседе они называли Камиллу кодовым именем Женщина.

Пит Макдугл не долго усидел в своем кабинете. Не говоря сыновьям ни слова, он вышел из дома.

— Камилла! — произнес он, стучась в заднюю дверь дома Кэмпбеллов.

Он подметил, что в нижней части двери появился проход для собаки и кошки.

Ему открыла босоногая женщина в ситцевом платье, ее загорелое лицо приветливо улыбалось. Аккуратно зачесанные темные волосы отливали глянцем и открывали высокий красивый лоб.

Пит с изумлением уставился в распахнутые глаза, обрамленные пышными ресницами. Женщина вопросительно подняла бровь. Ее сочные коралловые губы изогнулись в усмешке.

— Заходи, — бархатно прозвучал ее голос.

— Камилла? — вопросительно проговорил он. — А я все не мог понять, что этот негодник Саймон имел в виду. Навел тень на плетень.

— И к какому выводу ты пришел сам? — провокационно смелым тоном спросила Камилла и провернулась на носочках, продемонстрировав себя гостю во всей красе.

Широкий подол платья приподнялся в движении, обнажив точеные колени и стройные бедра. Приталенное платье с глубоким вырезом как нельзя выгоднее подчеркивало фигуру этой женщины.

— Подожди, Камилла. Дай опомниться! — выразительно выдохнул Пит Макдугл.

— Куда ты смотришь, бесстыдник? — шутливо возмутилась Камилла, когда его взгляд застрял на ее груди. Камилла обняла его за шею и шепотом упрекнула: — Почему ты так долго не шел?

— Прости. По глупости, — ответил Пит. — Представляешь, эти сопляки взяли за правило потешаться над отцом, — пожаловался он Камилле.

— Они же должны как-то реагировать…

Пит с наслаждением обнял ее и со вкусом поцеловал.

— Саймон приволок домой собаку, — сказал он, с трудом оторвавшись от мягких женских губ, которые благоухали клубникой.

— От этих животных нигде не укроешься, — посочувствовала ему Камилла.

— Они неуправляемы, — интимно добавил Пит Макдугл.

— И ты был таким в четырнадцать. Ты бы слышал, чего я сегодня наслушалась от Саймона. В первую секунду он птенец желторотый, а в следующее мгновение — зрелый мужчина.

— Ну, до зрелого мужчины ему еще далеко. Хотя они действительно принимают к сердцу больше, чем способны уразуметь.

— Хотела бы я уразуметь все, что кипит в моем сердце, — прошептала Камилла, вновь приникнув к губам Пита. — Как все всегда не вовремя, — посетовала она. — Скоро урожайная пора, а лавандовое поле еще так далеко от идеала…

— Время еще есть, — проговорил Пит, целуя ее. — Не стоит тревожиться заранее… Ты придешь к нам ужинать?

— Хочешь представить семье свою крольчиху, Макдугл?

— Замолчи, Камилла. Никакая ты не крольчиха. Ты вкусно пахнешь. Что мы будем с этим делать?

— С чем, Пит? — спросила его Камилла.

— Со всем этим. С лавандой, с собаками, с кошками, с детьми, с ужином?

— Не знаю, Пит. Поужинай сегодня со мной. Я приготовила жаркое, — мирно предложила ему женщина.

— Хорошо, — согласился Пит и сел за стол.

— Ты не хочешь предупредить своих?

— Ты сама утверждаешь, что они взрослые. Пусть потрудятся понять без подсказки, — произнес Пит Макдугл.

— Я не была уверена, что ты придешь, Пит. Мы вроде как близки, но если подумать, то не так, как хотелось бы, — проговорила Камилла, накладывая Питу жаркое.