Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика - [26]

— Козлова есть?

— Есть.

— Получай своего мужа…

— Жена Севастьянова тут? Вот ваш Севастьянов.

Жены втаскивали мужей в автобус, привычно ругались и усаживали их на сидения. Мужья вяло огрызались, через какое-то время замолкали и засыпали.

* * *

Абсолютно все, что относилось к атомному оружию, средствам его доставки (самолетам и ракетам), местам размещения, защищалось самыми высокими грифами секретности и совершенными (по тем временам) способами охраны.

Действовал старый и испытанный закон: знай только то, что доверено непосредственно тебе, и не проявляй интереса к тому, что не входит в круг твоих обязанностей. Ничего не рассказывай о своей работе и ничего не спрашивай о работе других. При такой постановке дела можно было годами работать в одной и той же организации или служить в одной и той же части и ничего не ведать о работе друг друга. К этому с первых дней нас приучали преподаватели, работники секретных служб, офицеры охраны режима объекта.

Первый опыт работы с закрытой документацией мы получили еще в институте, где на военной кафедре изучали радиолокаторы SCR-584, СОН-3К и СОН-4. Описания радиолокационных станций, их схемы и конструктивные особенности считались секретными, несмотря на то, что две из них были американскими. Документация станций подлежала особому учету и хранению. За потерю хотя бы одного листа из толстого тома грозили серьезные неприятности.

Каково же было наше удивление, когда в магазине «Военная книга» появилось в продаже описание радиолокатора кругового обзора SCR-584. Уже тогда мы догадывались, что эти станции давно рассекречены, и нас просто приучают к будущей, действительно закрытой документации.

^{Радиолокатор СОН-3 был одной из первых станций орудийной наводки, с которой нам пришлось работать на лагерных сборах в Воронеже. 1952 г.}

И теперь такое время настало. Мы сразу перескочили через несколько степеней секретности и стали работать с документами с грифом «Совершенно секретно. Особая папка».

Старший лейтенант из секретного отдела Цикарев выезжал вместе с курсантами на объект и привозил большой опечатанный чемодан. В нем хранились персональные папки каждого слушателя, в которых были: рабочая тетрадь, учтенный блокнот и инструкция работы с секретной документацией. Толстые альбомы схем отдельных блоков изделий и на лагерных сборах стендов он выдавал командиру учебной группы под расписку.

После окончания занятий все документы снова вкладывались в папку, папка опечатывалась пластилиновой печатью, и сдача ее скреплялась подписью. Потом все это грузилось в чемодан и снова опечатывалось.

К этим операциям мы быстро привыкли и стали считать их обыденными. Цикарев на время учебы куда-то исчезал и появлялся только к концу занятий. Все шло тихо и мирно пока однажды не произошло чрезвычайное происшествие.

Во время перерыва курсанты выходили из помещения покурить, оставляя схемы и тетради на столах. Выходили, как правило, все, чтобы в учебном классе не оставалось никого.

^{Станция орудийной наводки СОН-4.}

После одного из перерывов киевлянин Грузнов не обнаружил на своем месте рабочей тетради. Его и без того длинная шея вытянулась еще больше, глаза под толстыми стеклами очков в страхе расширились, и он закричал:

— Ребята, кто взял мою рабочую тетрадь?

Шум в классе мгновенно стих, установилось тягостное молчание.

— Ребята, не шутите, отдайте тетрадь, — взмолился Грузнов.

Но тетрадь никто не возвращал.

Командир группы Бахарев напомнил, что шутки в этом деле неуместны и даже опасны. Проводивший сегодняшнее занятие майор Фомин, тоже заволновался и попросил немедленно возвратить тетрадь.

Предугадывая серьезные последствия пропажи секретного документа, вся группа стала тщательно обследовать комнату. Обшарили все столы, перетряхнули преподавательскую кафедру, полки тумбочек, осмотрели даже стулья. Но так ничего и не нашли.

В панике был Грузнов, разволновался Бахарев, побледнел и смолк Фомин. Шутка, а мы были уверены, это была чья-то глупая шутка, затягивалась и принимала опасный оборот.

Приехал за документами Цикарев. Он попросил всех сдать тетради, схемы и инструкции. Остался один Грузнов, на которого страшно было смотреть. «Секретчик», как мы часто называли Цикарева, был неплохим парнем, что на такой работе бывает крайне редко. Но и он заявил, что в его обязанности входит немедленно сообщить о пропаже в секретную часть.

Майор Фомин, наш неизменный защитник и добрейший человек, попросил Цикарева повременить еще минут десять и за это время произвести еще один осмотр помещения.

Рабочая тетрадь имела достаточно большие размеры и твердую обложку, просто так ее спрятать было невозможно. Все мы на выходе из класса подверглись досмотру и с тяжелым сердцем вышли во двор.

В классе остались только командиры и бедный Грузнов. Потянулись долгие минуты ожидания. Мы молча курили и избегали смотреть друг другу в глаза.

Вдруг внутри помещения раздался радостный крик, и в дверях появился Грузнов. Он размахивал своими длинными руками и орал:

— Нашлась, туда ее в качель! За батареей отопления нашлась! Ну знал бы я, кто ее туда пошутил, я бы ему, скотине, яйца оторвал!..