Западный ветер, или Идти под солнцем по Земле - [5]

- Что случилось?

- Мы здесь первый раз, не ясно, куда ехать. Дорога раздваивается.  Или на погранпост или на Украину.

Колокола переходят в набат. В глазах темно и разум гаснет.

- Смотри! – кричит хлопец.

По левой дороге навстречу летят красные жигули. Водитель рвёт газ и уходит по правой, выбор сделан сам собой. Жигули пробуют ехать по полю наперерез, не получается, но быстро догоняют ИЖ по дороге. В машине четверо парней.

- Я выпрыгиваю! Попробую спрятаться в лесополосе! – кричит Павлов.

- Еще рано! – ожесточённо отвечает хлопец, выжимая полный газ и с трудом вписываясь в дорогу.

За запорожцем поднимается такой шлейф пыли, что видимость сзади нулевая, а дорога – две стёжки под каждое колесо. Через несколько минут или часов измученный ИЖ выезжает на вечернее шоссе. Жигули отстали. Опять вопрос, где Украина, где Россия. Хлопцы снова выбирают правый вариант и через час машину тормозят автоматчики на украинском посту ГАИ. Ни жив, ни мёртв, смотрит Павлов, как машину окружают менты с автоматами, как уводят водителя на пост, считают пассажиров, достают бумагу, что-то пишут. Были и ещё будут на пути Алексея такие моменты, но чудо происходит буднично и спокойно: водитель возвращается, автоматчики, не спрашивая документов у пассажиров, уходят, можно ехать дальше. А через пару километров на обочине стоит с зажжёнными фарами Володина машина, а сам он протягивает Алексею пачку долларов и улыбается.

Глава 36

Ни с чем не сравнимое чувство испытал Павлов, когда пересел в Володину машину. Как будто перестали звонить оглушительные колокола, вдруг наступила тишина, и только в голове ещё слышится утихающий набат, и приходит ощущение театрального зрителя, только что посмотревшего и пережившего драму с благополучным исходом; в зале тихо, зрители разошлись, и всем  пора по домам, до следующего спектакля.

Колёса машины умиротворённо шуршали по ночному шоссе, Володя и Алексей молчали и слушали магнитофон.

Нет надёжней и вернее средства от тревог,

Чем ночная песня шин.

Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог

Штопаем ранения души.

Это пел Юрий Визбор, который уже умер, а Алексей так и не успел с ним познакомиться.

За бетонными стенами и стальными решётками песни иногда помогали.

«Наши мёртвые нас не оставят в беде» - пел Высоцкий. Вы задумывались, что это может значить? Алексей ранее не задумывался, но в тяжкие минуты обращался к погибшим друзьям и говорил им: «Держитесь!» И они отвечали тем же. Иначе говоря, они не умирали никогда, они только уходили.

Через какое-то время Володя и Алексей приехали в приграничный городок Ахтырка. В типичной части города, состоящей только из частных домов, разделённых узкими дорогами-улицами, машина въехала во двор большого деревянного, с крыльцом и пристройками,  дома. Володя закрыл железные ворота и пошёл к хозяевам, оставив Алексея со словами: «Всё, мы дома». Вечер, тёплый украинский вечер, шелковичное дерево с нападавшими наземь ягодами, огоньки окон и фонарей, звёзды, цикады и полная гармония сфер. Конец страданиям. Завтра же в путь. На Запад, на Запад, на Запад.

Открылась дверь, оранжевый свет лёг на крыльцо, Володя позвал внутрь. Хозяевами совершенно дачной обстановки оказались два парня, моложе Алексея, а на столе стоял приготовленный ужин и бутылка коньяку, купленная вчера в прошлой жизни на Ленинском проспекте.

Выпили, познакомились. «Семён, Владимир» - представились ребята. Семён взял гитару, незатейливо перебирал струны, а песня брала за душу:

Расцвели над Киевом каштаны,

И моя причёска расцвела на воле.

- В этом доме ты в полной безопасности, - сказал Семён. – Здесь проведём несколько дней, потом поедем дальше.

- Володя, почему не завтра?

- А с чем поедешь, паспорт ещё не готов.

- Не бойся, мы в курсе всего, - успокоил новый знакомый Владимир, впоследствии оказавшийся залихватским, бесшабашным, но надёжным пацаном Вовкой.

Вот и вернулся Алексей на землю. Это же правда, только под бешеным эмоциональным натиском Алексея Володя согласился двинуться в путь раньше времени, предлагая пересидеть у него в деревне, пока не сделают загранпаспорт. А когда Алексей сказал, что нет, нет и нет, что это не путь, а конец пути, - Володя молча направил машину из Москвы в сторону Звенигорода. Алексей подумал, что это и есть немедленный побег, но остановились в деревне Горки у крайней избы.

- Здесь нам скажут, что можно, чего нельзя.

На стук дверь открыла женщина, далеко не молодая, но с переливающимися васильковыми огнями глазами.

- Проходите – сказала она и ушла в комнату. Что-то проговорив у икон, вернулась и тут только посмотрела на Алексея.

- Ой! – воскликнула она, - да это же граф Монте-Кристо! Проходите, проходите! Что вы хотите?

- Нам бы ответ на вопрос, можно ли в путь, - мягко сказал Володя.

За столом у низкого деревенского окна на чистой скатерти женщина разложила карты, что-то объясняла, над чем-то думала, прислушиваясь к себе, потом сказала: в путь можно, но ещё рано, нужна какая-то важная бумага, без которой будут большие проблемы, лучше подождать.

- Да, мы знаем, - сказал Володя, - но вопрос другой: можно или  нельзя в путь.