Западня - [120]

Ждать!.. Когда пребываешь в неизвестности, когда тебя окружают толстые старые стены и ты их пленник, — это испытание характера, сходное с тем, что происходит с железными валами, подвергающимися большим перегрузкам. Чем надежнее сварен металл, тем дольше он не чувствует усталости. Ведь существует и такое понятие — усталость металла! Вдруг не выдерживает, на куски разлетается вал, которому, казалось, износа не будет вечно.

Когда думаешь, то даже вынужденное бездействие не столь утомительно, а особенно когда ощущение непосредственной опасности несколько уменьшилось. Так или иначе, но гестаповцы уже не дежурят в приемной. Дауме может только гадать, кто ее предупредил. Впрочем, с каждым часом он должен все больше и больше думать о собственном спасении.

Наконец она ощутила голод, и банки тушенки как не бывало. Чай за ночь остыл, но все же термос сохранил его теплым. Теплый чай для Тони всегда был отвратителен, она признавала только заваренный на крутом, урчащем кипятке. Но сейчас выпила и еще раз оценила заботу Корабельникова. А ведь и времени у него было в обрез, и мог побояться слежки…

Вдруг она услышала, как в начале коридора глухо стукнула дверь, затем приглушенные голоса. Идут! Приближаются! Сколько их? Двое?.. Трое? Она не сдастся! Как только первый откроет дверь, сразу же выстрелит!..

Но что это? Знакомый голос!.. Несомненно знакомый! Она прильнула ухом к двери и, вдруг распахнув ее, выбежала в коридор.

Перед ней стоял Генька, живой!.. До него можно было дотронуться. Из-за его плеча выглядывал Бирюков, а еще дальше — Корабельников. Она сразу перехватила его неодобрительный взгляд, но ей было уже все равно.

— Что за телячий восторг! — Корабельников не давал ни минуты передышки. — И вообще — веди себя потише!

В каморке сразу стало тесно. Егоров прижался к противоположной стене, уступив место на нарах Корабельникову, а у двери встал Бирюков.

— Спасибо тебе, Бирюков! — сказала Тоня.

Бирюков досадливо мотнул головой:

— Ну ты и задала мне работу!.. Зря ребят мотал целый вечер… А пришел он ко мне утром. И домой.

— Я же не знала!.. А засаду видел?

— Как ее увидишь? В подъезд не заходил…

— Ну, а что же произошло с Федором Михайловичем? — спросила Тоня. — Он ведь начал поправляться.

— Рано встал. Произошло внутреннее кровоизлияние, — сказал Егоров.

Только сейчас она его рассмотрела. В скупом свете угасающего за окном дня его лицо ей показалось очень старым. Вокруг рта прорезались глубокие морщины, и как-то изменилась манера держать плечи — они опущены так же, как у Корабельникова.

Она смотрела на Корабельникова, который вынул из внутреннего кармана кителя большой лист толстой бумаги и, расстелив его на коленях, начал вычерчивать какой-то план, и никак не могла отвязаться от мысли, что своим въедливым, дотошным характером он кого-то ей напоминает. Кого же? И внезапно засмеялась. Мужчины недоуменно переглянулись. Странный смех, и в самое неподходящее время.

— Ты чего? — удивленно спросил Егоров.

— Так, вспомнила, что, оказывается, вчера у меня был день рождения, — вывернулась она, а сама думала: «Это же вылитый Коренев! То же полное отсутствие юмора и железная деловая хватка».

— Поздравляем! — в один голос сказали Егоров и Бирюков.

— Прошу внимания! — Корабельников не отреагировал на Тонино заявление; на его коленях лежал план порта, довольно точно исполненный, испещренный многочисленными значками.

Действуя тонко отточенным карандашом, как указкой, Корабельников стал объяснять задачу.

— По моим расчетам, основная масса войск и техники уже эвакуирована, — сказал он, — горячка спадает… В порт прибыл отряд из дивизии «Крым — Кубань». Эти солдаты любят хвастаться тем, что их, мол, в плен не берут. Им поручено охранять порт до самого последнего часа, когда в открытое море уйдет «Герцог Карл», на который они погрузятся… Вот эти крестики — места, где наиболее удобно перерезать провода, соединяющие шурфы.

— А они протянуты над землей? — спросил Егоров.

— В том-то и дело, что лейтенант Крайнц перехитрил самого себя! Он решил закопать провода, чтобы спрятать их подальше, а на самом деле он очень нам помог. Если мы будем действовать осмотрительно, то никто не узнает, что где-то нарушены цепи…

— Я уже знаю, как это сделать, — вдруг подал голос Бирюков. — В порту валяется много арматуры. Я найду несколько железных прутьев и сделаю большие крюки. Ими мы будем поддевать провода, а разрезав, загнем концы в разные стороны, чтобы не было случайного замыкания, и снова утопим в землю.

— Действовать надо немедленно. Как только стемнеет.

— Не рано ли? — с сомнением спросил Бирюков. — А вдруг Крайнц завтра начнет проверять, все ли цепи в порядке?

— Не сможет!.. — решительно взмахнул своим планом Корабельников. — Сотни соединений. На это нужна неделя. — Корабельников вновь нагнулся над схемой. — Рвать провода нужно поближе к причалам. Спасти причалы — это главное.

Он замолчал и положил план на край столика. Тоня, Егоров и Бирюков молча рассматривали значки, прикидывая, как же действовать.

— Надо для каждого определить зону, — сказал Бирюков.

Егоров усмехнулся:

— Не надо только наступать на пятки друг другу.