Западня - [18]

Диана поражала меня своей осведомленностью во всем. Я воспользовался моментом и многое узнал о том, о чем всегда мечтал узнать — о погибших цивилизациях и канувших в Лету народах.

Диана говорила сонно, вяло, словно исполняла не очень приятную обязанность. Её не интересовало прошлое.

«И какой в нем прок?» — сонно проговорила она. — «Ну и что толку, что вы не знаете, откуда пришли шумеры, если ровным счетом ничем они от вас не отличаются? Так же ели, пили, размножались и желали невозможного…»

— Ну как, будешь спариваться со мной? Нет? Ну и ладно. Будь букой. Впрочем, может, ты и прав. А то ещё пропитаешься моим ядом и не сможешь от меня убежать ПОТОМ. А так — все дороги открыты. Главное, не оставляй мне своего запаха — ни вещей своих, ничего, смени имя, фамилию, место жительства… А лучше вообще убей. Кстати, реально хорошая идея! Мне уже порядком надоело тут шляться. Одно и то же — тысячелетия бегут как часы. Одно жалко — паучков моих, помрут без меня, а так… Агхххх… — зевнула она. — Не жалко.

И с этими словами Диана заснула.

Не в силах устоять перед соблазном, я осторожно снял с неё очки и… ужаснулся. Открытые глаза без век уставились в потолок — холодно и безжизненно, как ледышки. Да и глаза ли это? Одним бесцветные белесые бельма — без зрачков, без радужной оболочки. От одного взгляда на них бросало в дрожь, по спине пробегал неприятный холодок. Даже сейчас не могу забыть его, даже сейчас он преследует меня в кошмарах!

А волосы! Непонятно, что отвратительней было в её облике — волосы или глаза.

Длинные, до пояса, шелковистые, гладкие, они шевелились на её голове, как змеи, ползая по подушке и угрожающе шипя — словно стерегли безопасный сон своей хозяйки. Стоило мне снять очки, и они уже опутали мои руки так, что я не мог шевельнуться, придавили меня к матрасу.

В таком положении, неподвижно, я пролежал очень долго. В конце концов, несмотря на все пережитое, меня сморила дрема и я заснул.

3.

Проснулся я от сильной головной боли, что-то давило на виски, в ушах звенело. Первое, что пришло мне в голову, что где-то рядом летает комар.

Некоторое время я продолжал лежать, не в силах поднять голову с подушки и открыть глаза. Жужжание становилось все сильнее и все навязчивее. Мне оно показалось смутно знакомым.

Внимательно вслушиваясь, я через некоторое время стал различать отдельные слова:

— Прос-с-с-с-с-снись…. Прос-с-с-с-снись… Не с-с-с-с-спи… Убей… миз-з-з-з-згиря… Раз-з-з-з-з-здави паучиху… Уничтож-ж-ж-ж-жь мерз-з-з-з-зос-с-с-сть…

Я с ужасом осознал, что голос этот чем-то мне знаком. Но кто же это мог быть?

— Ер-ш-ш-ш-ш! Ер-ш-ш-ш-ш-ш!

«Ершов?!» — меня пробил холодный пот.

Я сделал титаническое усилие и открыл глаза. На потолке, прямо передо мной, на тонкой ниточке паутины как маятник раскачивался мелкий паучок. Луч лунного света падал как раз на середину кровати и серебристая нить ярко отсвечивала, словно неоновая трубка.

— Убей миз-з-з-з-згиря! Убей ведьму! Ра-з-з-з-з-з-здави паука! — уже отчетливо услышал я.

Я попытался встать и не смог. Что-то держало меня. Повернув голову, я увидел, что кошмарные живые волосы Дианы опутали меня ещё гуще — всю мою шею, мои плечи, мою грудь, не давая встать. Шевелящимся ковром они покрыли мое тело, душили меня шелковистыми щупальцами.

— Она лж-ж-ж-ж-жет, вс-с-с-с-с-с-егда лж-ж-ж-ж-ж-жет! В волос-с-с-с-с-сах её с-с-с-с-сила! Уничтож-ж-ж-ж-жь её пока не по-з-з-з-з-здно!

«Легко сказать уничтожь, если я даже не могу встать!» — подумал я. Холодный пот заливал мне глаза, я едва мог дышать, а волосы свивались вокруг меня все туже и туже. Я вспомнил иллюстрацию из Гулливера, когда великан оказался пригвожден к земле маленькими лилипутами за волосы, но они по крайней мере не душили его!

— Диана! Черт! Освободи! Ты же обещала! — еле прохрипел я.

Хватка волос немного ослабла, но они не думали отступать.

Между тем паучок опустился ещё ниже, почти к самому моему носу, и его голос («голос ли?») в моем сознании звучал все отчетливее.

— Воз-з-з-з-змисс-с-с-с-сь з-з-з-з-за нить, с-с-с-с-с-следуй лунной дорогой!

Час от часу не легче! За какую такую нить? Неужели за эту хлипкую паутинку?

Я попробовал пошевелить правой рукой — она оказалась менее стянутой предательскими волосами. Я осторожно высвободил её и схватился за нить. Но, к моему удивлению, она не оборвалась, она оказалась необыкновенно прочной — словно я ухватился за рыболовную леску.

Что-то резко потянуло меня вверх, я почувствовал резкую боль в голове, треск в ушах, в глазах взорвались тысячи искр — и вот я уже парю под потолком и с ужасом наблюдаю свое тело сверху. Волосы Дианы, шевелясь как живой клубок змей, окончательно опутали мое тело, накрепко привязав к хозяйке, которая по-прежнему спала, вернее, оцепенело лежала с открытыми, но невидящими тускло мерцающими в темноте глазами, мертвенно уставившись в потолок. Вид её был до жути отвратителен и меня не оставляло ощущение, что, даже пребывая в сонном оцепенении, она видит меня, следит за каждым моим шагом через волосы-шпионы.

— Поторопис-с-с-с-сь, поторопис-с-с-с-сь, пока она с-с-с-с-спит! Береги-с-с-с-с-с-сь воло-с-с-с-с-с! Она ими ду-ш-ш-ш-шит, они ш-ш-ш-ш-ш-шпионят, они донес-с-с-с-с-сут! Уходим-с-с-с-с-с по лунной дороге!