Западня - [114]

– Отлично! – сказал муж Эрмины секретарю. – Как по-вашему, когда полиция отправится ловить этого бандита?

– Завтра утром.

– В котором часу?

– На рассвете.

– Благодарю вас.

– Не за что, – тусклым голосом ответил несчастный.

– Продолжайте служить мне, – кивнул саиль, – и я смогу вознаградить вас за оказанные мне добрые услуги.

Секретарь оставил его слова без ответа и молча ушел.

Что же до Сентака, то он нанял лошадь, во всю прыть поскакал в Бореш, вечером прибыл на место и тут же отправился в катакомбы.

Дойдя до места, где, по его предположениям, мог находиться Андюс, саиль стал звать его что было сил.

Ответ безногого не заставил себя долго ждать.

– Мальчик мой, – сказал ему Сентак, – вам отсюда надо убираться.

– Почему?

– Да потому что здесь больше не безопасно.

– Вот как? – с сомнением покачал головой бандит.

– Вас предали.

– Ха! Кто?

– Кадишон.

– Кадишон? Не может быть.

– Тем не менее это так.

– А это, случаем, не ваша работа?

– Если бы я вас выдал, то разве стал бы предупреждать?

– И то правда.

– Да и потом, разве я не заинтересован в том, чтобы вы никогда не попали в руки правосудия?

– По-видимому.

– Ну так что же? Вы собираетесь бежать?

– Признаться, нет.

– Как это?

– А вот так.

– Но почему?

– Потому что все старания полицейских будут напрасны. Они меня все равно не найдут.

– Полно вам хвастаться.

– Нет-нет. Здесь есть два десятка укромных уголков, где меня в жизни никто не отыщет.

– Значит, вы будете дожидаться агентов?

– Сохраняя полнейшее спокойствие.

– Как вам будет угодно, я вас предупредил.

– Покинув подземелья, я тут же попадусь в первую же расставленную для меня ловушку, в то время как агенты могут безуспешно искать меня здесь месяцами.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно уверен.

– Вы должны понимать – я очень не хочу, чтобы вас поймали.

– На что это вы намекаете?

– Вот на что: если бы я боялся, что вас схватят, то…

Сентак запнулся.

– То избавились бы от меня без малейших промедлений?

– Вы очень умны, Андюс.

– Ну что же, попытайтесь, – сказал бандит и вдруг пропал.

Сентака его неожиданное исчезновение озадачило.

– Где вы, Андюс?

– Здесь, – ответил голос разбойника, который теперь держался в отдалении, скрываясь во тьме.

– Полно вам, вы же видите – я пошутил.

– Может быть, но стоит вам сделать шаг в мою сторону – и вы покойник. Я прекрасно вас вижу, а вот вы понятия не имеете, где я.

Сентак настаивать не стал. И поскольку в глубине души он был убежден, что Андюс не дастся в руки полиции, по крайней мере насколько это будет в его силах, повернулся к разбойнику спиной и сказал: – Я ухожу, Андюс, – в доказательство того, что верю вам.

– И правильно делаете.

Три дня спустя саиль, Мюлар и Семилан собрались вместе, чтобы договориться о дальнейших действиях.

– Час уже близок, – сказал Самазан.

– Кастерак признался в своих чувствах?

– Думаю, да, – ответствовал бандит.

– Отлично.

– Теперь нам остается лишь воспользоваться благоприятным моментом.

– Уж я-то точно его не упущу, – промолвил Сентак.

– Каждый вечер я оставляю их одних в салоне обмениваться самыми умилительными нежностями.

Единственное, о чем старательно умалчивал Семилан, была его безумная любовь к Маринетте.

Воспользовавшись свободой действий, предоставленной ему Эрминой, верившей в чистоту помыслов человека, который в ее глазах был дворянином, Семилан стал прокладывать путь к сердцу Вандешах.

Несчастная юная девушка, прельщенная приятной наружностью бандита, его миловидной улыбкой и любезными манерами, всецело отдалась этому чувству, столь новому для нее.

Как и сам Семилан, она не упускала ни единой возможности побыть с ним наедине. Проходя по коридору и, к своей радости, встречаясь с ним, она не убирала руку, когда он нежно ее пожимал.

Порой негодяй в своем бесстыдстве доходил до того, что пытался сорвать поцелуй. Она сопротивлялась – едва-едва.

Когда они, благодаря непредвиденной случайности, в первый раз остались наедине, Семилан, предложив девушке опереться на его руку, заговорил о браке в самых почтительных и уважительных словах. Впрочем, он, этот мерзавец, был совершенно искренен.

Вандешах, эту святую невинность, даже не помышлявшую о чем-либо в этом роде, подобные намерения совсем не возмутили. Она чувствовала, что должна поговорить о своей любви с Эрминой, но была так счастлива, что боялась утратить даже частичку своей радости, и поэтому не желала делиться ею с кем бы то ни было.

Иными словами, когда пробил час заключительной трагедии, Самазан уже без остатка владел сердцем своей жертвы.

«И оставлю же я в дураках этого знатного вельможу, – думал он. – Когда Сентак убьет жену, наступит очередь правосудия и его арестуют. Присяжные его оправдают, но до суда он будет сидеть в тюрьме, а я тем временем уеду в Индию вместе с женщиной, которую он боготворит. Очаровательно».

На следующий день он вновь свиделся с Сентаком и сказал ему:

– Час вот-вот пробьет.

– Да.

– Все произойдет либо сегодня вечером, либо завтра.

– Может быть. У меня появилась идея.

– Выкладывайте.

– На дворе весна. Что если я предложу жене, Кастераку и вам провести несколько дней в моем имении в Бассане?

– Зачем?

– Там меньше слуг и поэтому у них будут больше развязаны руки, – сказал Сентак.