Западня - [113]

– Но мне никто не поверит.

– Почему?

– Потому что господин де Сентак не знает, где прячется сей бандит.

– Ну да! Откуда ж ему это знать? Только вот господа де Бюдо, де Кастерак и другие почему-то видели его в катакомбах в тот самый день, когда на Давида было совершено покушение, причем видели во время разговора с Андюсом.

– Это правда?

– Кроме того, вы, должно быть, помните бал-маскарад, в ходе которого банда безногого похитила несметное количество часов, кошельков и носовых платков – словом, устроила налет, вызвавший потом столько разговоров?

– Да, помню.

– Так вот Андюс, переодевшись повелителем Монкрабо, явился на бал в сопровождении известного вам пышного кортежа как раз для того, чтобы поговорить с Сентаком.

– Вы должны знать, что от точности и правдивости ваших ответов… Так где же прячется Андюс?

– Сначала пообещайте сказать этому разбойнику, что его выдал не кто иной, как Сентак.

– Обещаю вам.

– И даете слово чести?

– Да, даю.

Кадишон тут же привела объяснения, необходимые для поимки главаря бандитов.

Судья все подробно записал, а когда молодая женщина закончила, спросил:

– А теперь соблаговолите объяснить, чего вы ждете от ареста этого человека.

– Андюс, полагаю, придет в ярость.

– Я тоже так думаю.

– И пожелает узнать, кто его выдал.

– Естественно.

– Вы скажете ему, что это сделал Сентак.

Знай Кадишон, что Семилан заделался знатным вельможей и прокладывал себе дорогу в высшем свете Бордо, она бы обязательно добавила к имени Сентака и Самазана, но ей ничего не было известно о тех переменах, которые произошли с молодым бандитом.

– И что дальше?

– А дальше все просто.

– Соблаговолите объяснить.

– Узнав, что его предали, Андюс будет вне себя от злобы.

– Вероятно.

– Он решит, что если Сентак заговорил, то почему тогда не заговорить и ему. И вот тогда, я думаю, вы услышите очень много интересного.

– О господине де Сентаке?

– О ком же еще!

– Включая доказательства, подкрепляющие его вину?

– Да, включая доказательства, – смело заявила Кадишон.

– Но если вы меня обманываете, за это вас постигнет суровая кара.

– Я не боюсь.

– Очень хорошо. На сегодня ваш допрос окончен.

Кадишон вышла и вернулась в тюремную камеру – несколько более уверенная, чем утром, в исходе судебного разбирательства ее дела и будущего в целом.

Но, несмотря на это, действиям, продиктованным любовью к мужу и природной энергией, суждено было обернуться против нее.

Когда его вызвали к следователю, Сентак слишком испугался, чтобы не предпринять попытку в будущем оградить себя от подобных неприятностей.

Поэтому на следующий день он узнал адрес человека, исполнявшего при следователе обязанности секретаря, и явился к нему с визитом.

Нам нет необходимости описывать изумление, охватившее секретаря при виде господина де Сентака, вошедшего в его скромное жилище.

Последний не медля принялся излагать дело, которое привело его к судейскому чиновнику.

– Сударь, – сказал он, – вчера вы были свидетелем того, как по доносу жены этого солдата меня вызвали к следователю.

– Да, сударь.

– Дошло до того, что меня оскорбили, выдвинули идиотские обвинения и заставили защищаться.

– Но ведь вы не оставили от них камня на камне.

– Мне вполне хватило и того, что судья вообще прислушался к подобному доносу.

– Это был его долг.

– Пусть так, но…

– Прошу прощения, сударь, – перебил его секретарь. – Но не будете ли вы так добры сказать, зачем пожаловали, а то мне пора идти во дворец правосудия.

– Извольте. Явившись вчера к следователю, я был настолько взволнован, что более суровый слуга закона мог бы посчитать меня виновным. Я знаю – у меня есть враги, способные пойти на новые гнусные козни.

– И что же?

– А то, что я не желаю, чтобы их клевета в следующий раз застала меня врасплох.

– Иными словами…

– Иными словами, если кто-нибудь замыслит против меня новую подлость, я буду чрезвычайно признателен, если вы мне об этом сообщите.

– Но, сударь, – воскликнул секретарь, – вы предлагаете мне выдавать тайны, которые я клялся бережно хранить!

– Поверьте, – ответил Сентак, – я сумею должным образом выразить свою признательность.

– Помилуйте! Это не что иное, как попытка подкупа.

Сентак понимал, что нужно нанести решающий удар, в противном случае этот демарш вполне мог обернуться против него.

– Позвольте мне, – сказал он, – предложить вам двадцать пять тысяч франков.

– Двадцать пять тысяч франков… – промолвил секретарь, машинально делая шаг вперед, будто чтобы их взять.

Сей бедолага зарабатывал тысячу четыреста франков в год, а теперь ему предлагали тысячу двести франков ренты. Сентак сразил его наповал.

– Не бойтесь, сударь, вы будете в курсе всего, – ответил секретарь, впрочем, не без длительной внутренней борьбы.

И не осмеливаясь бросить взгляд на человека, который его только что подкупил, он взял шляпу и сказал: – Мне пора во дворец правосудия.

Затем с совершенно растерянным видом вышел, не позаботившись даже о том, чтобы запереть дверь. Сентак, ошеломленный видом человека, напрочь испугавшегося полученной взятки, остался один. Губы его расплылись в презрительной улыбке, и он, в свою очередь, тоже ушел.

На следующий день Кадишон, чтобы спасти себя и мужа, открыла следователю место, где скрывался Андюс, а уже через несколько часов Сентак был предупрежден о нависшей над ним новой угрозе.