Западня - [2]

Причем Ненемецкий из-за большей скорости движения врезался гораздо сильнее, вдребезги расквасил нос и, оглушенный, непроизвольно сел на пол. У Чернобрюхова пополз по спине неприятный холодок. «Такого не может быть! – панически подумал он. – Похоже, я свихнулся! О-о, е-мое!!!» Дальнейшее развитие событий еще более укрепило лидера «Моей хаты» в этом предположении. Уборщица тетя Дуся, а следом молоденькая машинистка Света спокойно, без проблем вышли на улицу. «Все ясно! – решил Валентин Семенович. – Заработался! Глюки начались. Так. Необходимо взять себя в руки, сделать вид, будто ничего особенного не произошло, выбраться из здания, а дальше... дальше посмотрим!» Обняв портфель, он придал лицу безмятежное выражение, деловито приблизился к двери, вежливо отстранив охранника, самостоятельно распахнул и... снова уперся в невидимую стену. Взопрев от ужаса, второй зам осторожно ощупал ее рукой – ровная, гладкая, твердая, как гранит, но ни теплая, ни холодная. Словом, никакая! Чернобрюхову стало по-настоящему страшно. Сердце кольнула ледяная иголка, поднялось давление. Лидер «Хаты» пошатнулся.

– Вам плохо, Валентин Семенович? – участливо спросил вахтер.

– Д-да-да! – с трудом выдавил второй зам. – Д-д-дай с-с-стул, В-Ваня! П-п-присесть хочу!

– Пожалуйста! Пожалуйста! – Иванов сноровисто поднес стул.

Чернобрюхов тяжело плюхнулся.

– В-валидол е-есть? – выдохнул он.

– Нет, к сожалению! – виновато развел руками Иван Иванович.

– Т-т-тогда в-в-воды!

Осушив подряд два стакана, Валентин Семенович немного очухался, принялся наблюдать за разворачивающимися у дверей событиями и спустя десять минут понял – мелкая сошка выходит свободно, зато все более или менее заметные сотрудники Учреждения, а также некоторые постоянные посетители наталкиваются на таинственное препятствие. Вскоре в вестибюле образовалась большая галдящая, перепуганная толпа. Отсутствовал лишь директор Ельцов, увлеченно беседующий с очередной бутылкой, влиятельная Таисия Брониславовна, ни на минуту не оставляющая папу без присмотра, да врач-нарколог, по долгу службы почти никогда не покидавший начальственный кабинет. Запертые неведомой силой внутри здания господа вели себя крайне нервозно.

– Происки национал-экстремистов!!! – хором взвизгивали Гайдов с Новосвинской. – Мы обратимся с жалобой в «мировое сообщество»!!!

– Террористы! Террористы!!! Террористы!!! – твердил как попугай пепельно-серый Суйсуев.

– Тут чувствуется призрак Примусова! – испуганно дребезжал Боб Нелесовский, имея в виду чрезвычайно популярного в стране, но крайне нелюбимого в Учреждении видного политического деятеля. Остальные несли и вовсе несусветную чушь. Козырьков жалобно поскуливал, а Борис Анатольевич Чубсов, сменив обычный красновато-рыжий цвет лица на мертвенно-бледный, о чем-то напряженно размышлял. Чернобрюхов, издавна слывший человеком здравым, практичным, попытался в меру сил трезво оценить сложившуюся ситуацию. «Если нельзя попасть наружу через парадный ход, значит, надо пробираться к черному, на худой конец выпрыгивать из окон... Из окон! Стоп! В городе же существует Служба спасения. Лихие молодцы! Кошку, застрявшую в мусоропроводе, и ту вытащат! А нас-то! Нас-то!!! Да ради насони стену проломают!!! Орлы!!!»

Второй заместитель радостно рассмеялся, достал мобильный телефон, попытался набрать номер, но бесполезно. Телефон не работал.

– Черт подери! – вслух сказал Валентин Семенович и обратился к собравшимся, постукивая указательным пальцем по мертвой трубке: – Тут, значит... это... вот. Понимаете?

Его поняли...

* * *

Спустя полчаса паника достигла апогея, поскольку выяснились чудовищные вещи. Во-первых, в здании отключились все телефоны. И сотовые, и стационарные. Во-вторых, на всех без исключения выходах и окнах стояли одинаковые невидимые преграды. И, наконец, в-третьих – бесчисленные попытки докричаться из окон до прохожих на улице не привели ни к каким положительным результатам. Невзирая на дикие вопли очутившихся в западне чиновников, люди равнодушно, даже не повернув головы в их сторону, проходили мимо. Присутствующие не стеснялись в выражении чувств. Новосвинская, гигантской квашней растекшись по полу, ревела белугой, Ненемецкий рвал на груди рубаху и, горько всхлипывая, пускал носом кровавые пузыри, Егор Гайдов, забившись в угол и обхватив голову руками, верещал резаным поросенком. Плешвиц трусливо хныкал, теребя дрожащими пальцами очки. Боб Нелесовский затравленным мышонком метался по вестибюлю, Чубсов валялся в обмороке, многие бились головами о стены... Один лишь Чернобрюхов сохранял относительное спокойствие. Он по-прежнему не терял надежды как-нибудь выпутаться. Внезапно взгляд лидера «Хаты» упал на вахтера Иванова. Валентин Семенович вспомнил, что «мелкие сошки» покидали здание беспрепятственно. И тут второго зама осенило!

– Выйди-ка, Ваня, на улицу да войди обратно, – на удивление членораздельно скомандовал он. Охранник беспрекословно повиновался. Вышел – вошел!

– Действует!!! – торжествующе вскричал Чернобрюхов. – Спасены!!!

Глава 2

Уяснив суть плана лидера «Моей хаты» и воспрянув духом, чиновники с посетителями не преминули внести каждый свою лепту в подробный инструктаж вахтера. Суйсуев прикрепил к его одежде миниатюрное записывающее устройство, грозно предупредив: «Не вздумай хитрить да увиливать! Иначе, сам понимаешь!» Боб Нелесовский, показав издали пухлую пачку долларовых банкнот, обещал в случае успеха миссии вознаградить посланца «по-царски». Новосвинская с Ненемецким прочитали Ивану длинную нудную лекцию о необходимости соблюдать бдительность и не поддаваться на провокации «красно-коричневых». Егор Гайдов присовокупил к сему бабьим голоском: «У нас длинные руки! Из-под земли достанем! С-с-смотри у меня!!!» Козырьков настойчиво посоветовал обращаться за подмогой к иностранцам и попытался обучить охранника просьбам о помощи на английском языке. Некий восточный человек из числа «застрявших» посетителей горячо шептал на ухо: «Приэдэшь ко мнэ в аул – барашка рэзать будэм – кушать вмэстэ! Братом мнэ будэшь! Вах!» Патлатый, неряшливый журналист Юмкин требовал немедля вызвать репортеров «демократической» прессы, а Плешвиц почему-то настаивал на присутствии МВФ. Чернобрюхов, отечески похлопывая охранника по плечу, внушал: «Ты... значит... тут... вот! Понял?!» – и так далее и тому подобное.