Запад глазами монастырей - [4]

— Вы говорите убийственно, почтеннейший. Получается, что из мира ума вытекает только мир ума. А как быть со святыми? Будда ушел из мира законов и правил. В этом мире царствовали иерархия, законы, правила, ценности, следовательно, это был мир ума. Он совершенствуется в мире Майи и достигает выхода из «вчерашнего», то есть из пространства и времени.

— Умён ты, У Сян! Нет слов. Ты уже заранее знаешь о Будде… вчерашнем. Поэтому я — мастер Майи, а ты — мастер ума. Ты знаешь о прошлом и, как и положено уму, тащишь это и будущее. Надеюсь, что я тоже достигну твоего мастерства.

— Разве не было Будды? Об этом пишут историки и говорят в монастырях.

— С позиций Майи скажу, что Будда и есть я.

У Сян удивлённо смотрел на Дон Мена. Он не знал, что сказать. Такое заявление… Хотя, впрочем, верно! Он вспомнил о реинкарнациях, которые являются одной из центральных тем монастырей. Однако Дон Мен смотрел теперь на него с усмешкой. Не проверяет ли?

— Ты теперь думаешь о реинкарнациях, — не выдержал Дон Мен, — В том и есть твой мир ума, Не повезло тебе с монастырями и учителями.

— Вы же сказали, что нет учителей…

— В мире ума, напротив, они есть. Их нет в мире Брахмы. Твои монастыри были заполнены дармоедами с плохими мозгами. Даже реинкарнацию и Майю не смогли отразить на ум, хотя бы близко к подобию.

— Как это понять?

— Хороший художник нарисует твой портрет так, что ты тут же найдёшь сходство. В портрете не будет действительного, но есть сходство. Плохой художник так тебя нарисует, что, и родня не узнает. Мир ума — это мир искусственного. Отображать нужно тоже уметь.

— Учителя в монастырях не сочиняют своего…

— Во-первых, такие в монастырях случайно. Им бы в профес сора. Они, ведь, даже на мудрецов не тянут. Во-вторых, кого они преподносят, когда говорят о святых писаниях себя самих.

— Почему?

— Если ты не являешься святым, то, как они могут говорить о Будде, не являясь Буддой? Весь «Будда» это и есть они сами. Не мешало бы им быть честнее и проще. Впрочем, это лишний раз доказывает, что миром Брахмы они не владеют и в качествах Майи никогда не пребывали.

— Непочтительно Вы говорите о достойных людях.

— В том ты прав. Когда мы в мире ума, то там есть «достоинство», реагирование на «достойного» сгорбленной спиной. Но я ещё не заключил с тобой соглашение о соответствии миру ума. Поэтому спина у меня прямая и «достойный» для меня не выше, чем мои носки. Он просто отличается от носков. Поэтому ты не говори, что был в монастырях, а говори, что был в институтах. Ну, можешь возвеличить их до академий. Там иерархия, причины и следствия, законы, ценности, достоинства в виде званий, там кузница создания мёртвого тела. Но там не может быть даже мудреца. Как на этом базисе ты собрался родить мир Майи!? Из Будды? Но у тебя нет Будды. Будда — это свойство из мира Брахмы. Будда — это проявление Майи. И то и другое должно проявляться в тебе. Нет сторонних свойств. Поэтому нет стороннего Будды. Когда я сказал, что я и есть Будда, ты дрогнул, мой учитель из мира ума.

— Дрогнешь, пожалуй, — пробормотал У Сян.

— А я ведь был честным при этом. Твой Будда — это образ мира ума. Мой Будда — это свойства. Теперь можно говорить и о святых писаниях. Ты в них нашел достоверную историю и некоторое отображение на законы ума. Я в них нашел свойства, которыми владею. Ты не нашел в себе свойства Будды, о которых говорится в тех же письменах. Поэтому тебе осталось лишь знать, то есть отобразить святые писания на мир ума. Не огорчайся, следуй на Запад. Гам ты скоро станешь почитаемым человеком. Там говорят об Иисусе Христе, так же как ты о Будде. Их Иисус — это не владение свойствами Иисуса, а спекулятивное разглагольствование об этих свойствах и надежда получить их задарма. Поэтому, всякий, кто больше говорит об Иисусе, и его свойствах, тот больше в почёте. Это справедливо в мире ума, ведь там никто не требует от последователя Иисуса свойств Иисуса. Там лишь призывают друг друга так, словно кто-то из призывающих сам владеет этими свойствами.

Глава 2 Кто наши учителя?

— «Всё же лучше владеть непосредственным знанием, чем быть умным», — думал Дон Мен, наблюдая за монахом, который направлялся на движущегося в кустах барса.

Не ощущая опасности, У Сян безмятежно спускался к реке. Барс возник перед ним неожиданно. Был тот миг, когда решается право, быть сильнейшим. Барс привык главенствовать. Дорогу к водопою ему уступали все. Но то были звери. Они заранее чувствуют превосходящего и предупредительно ускользают с тропы.

Опешили оба. Теперь всё исчислялось мгновениями. Барс рождён для молниеносности. В доли секунд он оценил ситуацию и знал, что перед ним слабый. Но нападать пока не решался. В мире зверей оказаться на пути у сильного — не является достаточным основанием для агрессии. Этим отличаются лишь люди. Даже сытые они нападают на возможную жертву.

Всё зависело теперь от У Сяна. Постоянная монашеская практика темы ненанесения вреда сработала сейчас параличом неподвижности. Это не понравилось барсу, так как У Сян находился на узкой тропе, ведущей к водопою. Разумно было бы практиковать в монастырях ещё и способность вовремя «сигануть» в кусты. Но У Сян покачнулся и стал заваливаться в пропасть. Барс уже напряг задние лапы перед прыжком, как вдруг перед ним возник Дон Мен. Оскалившись и повернув голову вбок, барс попятился. Такого зверя он ещё не встречал, но чувствовал силу. Легким движением Дон Мен подхватил падающего У Сяна и поставил его на ноги, не сводя взгляда с барса.