Заново, с новыми силами - [9]

  - Ну извините, бананив нема. - Умник пожал плечами, - За колой ехать надо, минералки тоже нет, а лёд... Холодильники питать нечем. Электроснабжения в Вязьме ни в каком виде нет.

  - Как? А генераторы? - удивился Злой, у которого на армейские дизеля были большие планы.

  - Не ты один про них думал. - довольно кивнул Умник, - Мы обшарили воинские части, нет там ничего. Вообще, никакого имущества, только безнадежно испорченное.

  - Интересное кино получается. - Злой поскреб затылок, - Это получается, их по тревоге поднимали.

  - Вот и я о чем. Сдается мне, что вся наша часть гниет в той колонне, что преграждает путь на Холм-Жирки.

  - Давай сперва выпьем. - не сдержался сам Злой, - В таких вещах без поллитры не разобраться.

  Выпили. Виски обжег горло, но по телу прокатилось приятное тепло.

  - Классно готовишь. - сказал Умник, поедая макароны, - Вот что интересно получается, вроде как и готовим все одно и то же, а у тебя - вкуснее.

  - Продолжай. - ухмыльнулся Злой, - Я люблю мелкий подхалимаж.

  Посмеялись.

  - Как ты меня нашел-то? Я же, вроде как, не палился, специально подальше забрался.

  - Ну, Вязьма, хоть и большая, но все-таки деревня. О тебе уже говорят. Засветился ты. Особенно перед Гариком и его командой.

  - Это те, которые возле памятника квасили?

  - Они, родимые. У них что ни день - то праздник. Да как и у большинства, в принципе... Только пить умеют, да ныть, что ничего не помнят.

  Злой лишь пожал плечами:

  - Зима все по местам расставит.

  Умник бросил на собеседника укоряющий взгляд:

  - А ты и правда Злой. Не жалко тебе их?

  - Неа. - он уверенно мотнул головой, - Видишь ли, у нас тут произошел немножечко конец света. И уж если он не всех дураков побил, то я не вижу смысла сохранять и приумножать их популяцию. Будем хвататься за всех - не сохраним никого. Если человек не хочет быть полезным, туда ему и дорога.

  Умник молчал, а затем выдал:

  - Между первой и второй...

  Выпили еще раз, Злой провозгласил тост "за все хорошее".

  - Вроде ты и прав, ну, насчет бухающих, а все-таки... Не по-людски это как-то.

  - Слушай, я не буду спорить. У тебя своё мнение на этот счет - у меня своё. Я не собираюсь никому его навязывать. Живи и дай жить другим - вот мой девиз.

  - А если тебе самому жить не дают? То что?

  - А в таких случаях, - жутко оскалился в полутьме Злой, - получается Гагарин.

  Молчали, жевали, насыщались. Виски уже ударил в голову, но мягко, приятно. Первая свечка догорела и погасла, Злой сходил за еще одной и воткнул ее в лужицу воска на блюдце.

  Пропустили по еще одной, и прозвучал вопрос, заставивший Злого отшатнуться:

  - Слушай, а как там... В Москве? - Умник точь-в-точь повторил слова Христа, даже интонация и взгляд были такие же - умоляющие, полные надежды на чудо.

  - Это долгая история... - попробовал, было, он отмазаться от неудобного вопроса, но собеседник не дал ему этого сделать.

  - Всё равно расскажи. Мне важно знать.

  - Ну, как хочешь. Только учти, я тебя предупреждаю - история получится не из приятных.

  Москве повезло меньше, чем провинции. Процент выживших там был намного больше, чем за МКАД-ом, и это вылилось в кромешный ужас.

  Острый недостаток еды, транспортные пробки, запершие все выезды из города, колоссальное количество трупов, одичавшие животные.

  Как следствие - бандитизм, голод, войны, эпидемии.

  По городу носились целые стаи озлобленных псов, подъедавших трупы и медленно бегающих живых людей, группировки выживших грызлись между собой за остатки консервов, патронов и женщин, как-то незаметно низведенных до положения прислуги и секс-рабынь. И, разумеется, за Кремль, который хотели захватить исключительно для того, чтобы потешить собственное самолюбие. Больных тут же расстреливали, независимо от того, простуда это была, или какая-то новоявленная чума - рисковать было нельзя. С увечными и ранеными та же история - никто не смог бы их выходить, да и тратить еду и бесценные лекарства никто не считал нужным.

  И почти никто не хотел уходить из города. Даже когда у бандитов-генералов откуда-то появились танки и артиллерия, которыми они принялись утюжить друг друга, стирая в пыль и пепел целые кварталы. Даже когда больных людей и диких собак стало так много, а еды так мало, что цепляться за обугленные руины Москвы стало просто бессмысленно.

  Вот именно в такой момент Злой и пришел в себя. Очнулся на Проспекте Мира, в пустой квартире с выбитой дверью и разбитыми стеклами, замерзший до полусмерти, голодный и обгадившийся. Он не знал сколько пролежал, не знал, как оказался здесь, не знал вообще ничего, вплоть до имени.

  Где-то далеко работала артиллерия, и разрывы - громкие, ощущаемые уже не ушами, а всей кожей, влетали в окно вместе с запахом гари и пепла. Первую неделю своей новой жизни Злой очень не хотел вспоминать. Он очнулся на территории одной из банд, которая на данный момент теснила своих противников. У них была артиллерия, еда, медикаменты и женщины. Злой сразу же влился в коллектив, у него это получилось как-то очень уж естественно. Он и сам не знал, как получилось найти общий язык с бандитами. Видимо, какие-то навыки из прошлой жизни. Его сразу же сочли своим, выдали автомат, и вместе с парой десятков бойцов при поддержке танка отправили выбивать банду-конкурента из здания театра Российской Армии. Там он отличился и приобрел своё прозвище, которое, в отличие от остальных воспоминаний о Москве, почему-то берег.