Заниматься любовью, как порнозвезда - [9]

На следующий день я снова отправилась в «Бешеную лошадь» — в топике, который был слишком мал для моего бюста, и в крохотных белых шортиках из махровой ткани. Я подошла прямиком к турнувшему меня итальянцу и улыбнулась.

— Их больше нету, — произнесла я. — Коронок нету.

— Шутишь? — Он был по-настоящему ошарашен — редкое дело для типчика, насмотревшегося в жизни, видимо, на все. — Ты сняла коронки?

— Я их сама содрала, — сообщила я.

Итальянец запрокинул голову назад и закатился долгим утробным смехом. Я следила за ним, надеясь, что он позволит мне пройти прослушивание.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать. — Голос меня подвел — я это почти пропищала.

— Извини, что тебе пришлось через такое пройти, девочка, — сказал он. — Ты еще маловата, чтобы здесь работать.

Я не собиралась выслушивать «нет». Мне вообще это словцо не нравится.

— Послушайте. — Я всем видом пыталась дать понять, что настроена ничуть не менее серьезно, чем он. — Я принесу вам прорву денег. У меня хорошо получается, я знаю, как это делать.

Вообще-то я понятия не имела как. Но знала, что, стоит мне за это как следует взяться, и я со всем разберусь. От «не могу» и «не знаю» толку нету. Лучше притворяться, что я все могу. Иначе мне своего шанса не видать.

Итальянец склонил голову и смерил меня взглядом.

— Ну ладно. Иди переодевайся.

— Вы о чем? — заикаясь, пробормотала я.

— Переодевайся, говорю. — Он толи действительно терял терпение, то ли притворялся. — Будешь выступать.

Внезапно до меня дошло. Мне предстояло через это пройти. Не будет ни прослушивания, ни репетиции, ни подготовки. Мне придется раздеваться перед сотней парней.

— Я Винни, — представился итальянец. — Ты под каким именем выступаешь?

Я назвала имя, которым всегда нарекала себя в своих фантазиях:

— Дженназис.

— Как во «В начале»? — спросил он.

— Точно.

Винни подозвал красивого итальянца и велел ему:

— Джино, проводи ее в раздевалку. Она идет следующей.

По пути Джино спросил, под какие песни я хочу танцевать. Я выбрала «Огонь» Джимми Хендрикса и «Черный» Pearl Jam.

Раздевалка оказалась огромной, ярко освещенной и полной женщин разной степени обнаженности. Были здесь рыжие, блондинки, брюнетки, были даже бритые головы и ирокезы; были леопардовые бикини, атласные сорочки, обрезанные джинсы и вечерние платья без бретелек; были женщины молодые, старые и просто усталые. И все они оглянулись и уставились на меня, едва я переступила порог. Я воплощала деньги, уплывающие из их карманов.

Все они казались такими изнуренными, очерствелыми. Я не заметила ни одной дружелюбной физиономии. Ясно было, что мне здесь не выжить. Эти девицы меня живьем сожрут. У них были сундуки косметики, горы костюмов и тонны опыта. А я даже не захватила ничего, в чем можно было бы вылезти на сцену. Я обвела взглядом лица, большинство из которых при ярком флюоресцентном освещении не представлял собой ничего привлекательного, и нашла одно, показавшееся приветливым. Это была белокурая девушка лишь ненамного крупнее меня. Я спросила, не найдется ли у нее взаймы что-нибудь для сцены, и она вручила мне светло-голубое бикини и пару черных туфель на высоких каблуках. Мне было до того не по себе, что переодеваться я шмыгнула в ванную.

В этот момент по громкоговорителю прозвучало объявление диджея:

— Следующей на сцене выступит девушка, которую вы наверняка полюбите. Она новенькая, она юна, она белокура, она — Дженназис!

Я засунула ноги в туфли и кинулась через раздевалку. На полпути к двери, на глазах у всех девиц, я зацепилась каблуком за складку на ковре и грохнулась, ушибив свои костлявые коленки. Я чувствовала, как все эти девушки надо мной потешаются — хотя, возможно, они этого и не делали.

Раздевалку огласили вступительные аккорды «Огня». Я была катастрофически не готова заниматься этим перед ватагой гогочущих мужчин. Я вечно воображала, как сексуально буду делать стриптиз и как будет занятно дразнить всех этих парней, но в тот момент смогла думать лишь об одном — о том, что пот у меня из подмышек буквально капает на сцену. Мое тело вышло из-под контроля: коленки колотились друг об друга, словно зубы клацали.

Слишком поздно я сообразила, что понятия не имею, как стриптизерши двигаются. По счастью, на сцене я обнаружила друга: металлический шест. Я его из рук не выпускала. Вцепилась в него и смотрела в пол, не смея встретиться глазами ни с кем из публики. Туфли были мне велики, и я боялась, что в любой момент снова шмякнусь носом вниз. Я была уверена, что все надо мной смеются.

Но, к счастью, за плечами у меня были уроки танцев, школьные конкурсы и работа в кордебалете, и мое тело пробудилось и стало двигаться само по себе, пока в мозгу все скручивало от страха. Когда песня наконец кончилась, я услышала овации и свист. «Огонь» оказался удачным выбором: он разогрел толпу. Зато потом наступил черед «Черного», и, похоже, это была самая угнетающая песня, которую публика слушала в тот вечер.

Мой первый конкурс бикини в 17 лет.

Я по простоте душевной даже не задержалась, чтобы собрать долларовые бумажки, оставленные для меня по окончании песни. Уходя со сцены, я осознала, что мне и в самом деле аплодируют. И, забившись в кабинку в дальнем уголке, в надежде, что меня там не заметят, я встречала заинтересованные взгляды мужчин. Они хотели меня.