Занимательное литературоведение - [34]

* * *

Тут, за Саянами, они победили. Отчасти и потому, что их поддержали отряды крестьянской самообороны, которыми командовал Сергей Кочетов. Зимовать в Урянхае партизаны не стали. Победив и изгнав из Тувинской котловины казаков полковника Бологова, они в сентябре вслед за ним вернулись в Минусинск, где добили его отряд окончательно. Чуть ли не здесь и тогда в Енисейске и происходит известный эпизод из биографии штабс-капитана Щетинкина, когда собравшаяся у штабной избы поглазеть на вожака "заячьих шапок" городская публика услышала от него: "За посмотр – рубль, давайте, не жмотьтесь, буржуи!".

Постепенно Южно-Енисейская Красная партизанская армия, командующим которой был Кравченко, а начштаба Щетинкин, достигла численности пары десятков тысяч бойцов. Соответственно, колчаковская армия недосчиталась пополнения, наверное, и в большей мере. Ну, однако, 14 ноября того же 1919 года пал Омск и поражения белых на Восточном фронте стали превращаться в катастрофу. Партизанские армии внесли в это большой вклад, нападая на небольшие и ослабленные части, перекрывая то тут, то там Транссиб, уничтожая гарнизоны и колчаковские властные структуры на местах. Иногда они пытались на себя брать задачи не по чину. Так, 6 января 1920 г. южно-енисейцы неудачно попытались уничтожить армию Каппеля под Красноярском. Конечно, эти закаленные бойцы и их командующий были "заячьим шапкам" не по зубам. Но вот во время выхода из окружения генерал провалился под лед и отморозил ноги. Сначала ампутация ног и потом смерть единственного, наверное, из белых вождей на Востоке, кто по своему авторитету, таланту и харизме смог бы сколько-то эффективно сплотить остатки войска после пленения и расстрела красными Адмирала. Более или менее удачные попытки локального реванша: Молчанов, Пепеляев, Унгерн – это, скорей, жесты отчаяния, вроде атак последних безнадежных японцев на американские пулеметы на Сайпане или Иводзиме.

* * *

Тува после ухода армии Кравченко осталась в подвешенном состоянии. Ни китайцы, ни монголы, ни остатки белых казаков, ни сильно покрасневшее крестьянское ополчение особых действий против оппонентов не предпринимали. Так, по мелочам, вроде военных действий в первом акте советской оперетты "Свадьба в Малиновке": "Скидавай сапоги – власть переменилась!".

Я тут посмотрел еще раз то, что сумел собрать по биографии Сергея Кузьмича Кочетова, который, не буду скрывать, числится моим фаворитом в конкурсе на должность Мальчиша-Кибальчиша. Он 1894 года рождения, то есть, на семь лет моложе моего деда Александра Дмитриевича и на четыре года старше моей дальневосточной квартирохозяйки бабы Химы, Евфимии Петровны. Вот от этих двух людей я только и слышал прямые, не искаженные госзаказом победителей или хныканием побежденных, воспоминания о Гражданской войне, с их жизненных позиций и пытаюсь смотреть на те события.

Ну, дедко мой постарался в братоубийственной войне кровь не проливать, быть по возможности, "над схваткой", что, конечно, никак не помешало ему заиметь личные воспоминания о пребывании в подвале екатеринбургской Чеки. А бабе Химе деваться было некуда по ее семейному положению жены командира местного сельского отряда самоохраны, превратившегося со временем в один из тех самых отрядов красных "приамурских партизан". Я об этом писал однажды на одном уважаемом форуме, нынче приведу эту историю здесь. Так вот я к чему – там тоже спервоначалу военная деятельность была очень вялотекущей.

* * *

Я служил в Амурской области и за мной есть негасимый долг – написать о моей бабе Химе. Тогда, в 68-ом ей было уже за 70, но можно было понять, что в юности была редкая красавица и бой-баба. Из-за бабы Химы в свое время (1919 г.), практически, начались военные действия в зоне между Белогорском и Благовещенском. Ее муж был командир красного отряда, а геополитика была в тех местах такая, что три поселка образуют равносторонний треугольник. В казачьей станичке Семеновка белые, в селе Петропавловка красные, а на ж/д станции Березовка японцы. Японцы официально держали нейтралитет, а между белыми и красными шли вялотекущие военные действия из-за покосов. У казаков было трехдюймовка, но снарядов было мало, так они в полдень иногда выпускали снаряд в сторону Петропавловки. Евфимия Павловна жила с годовалым сыном (в мои годы разведенный и сильно выпивающий зампрокурора гор. Благовещенск) в своем доме на станции, а ее муж, конечно, вместе со своим отрядом в Петропавловке. На постое в их доме стоял японский офицер, чина которого баба Хима по прошествии лет объяснить не умела, но, видимо, достаточно молодой. Потому, что однажды, выпив сакэ, он решил поприставать к хозяйке.

"Ткнула я его рогачом – смотрю, а он уж и не дышит". Баба Хима подхватила дитя и через лес чесанула в Петропавловку, а на следующий день туда пошла за ней японская рота. В общем, читайте "Историю Гражданской войны на Дальнем Востоке".

Как бы то ни было, но к моему приезду в 1968-м баба Хима все еще жила в том же доме, а японцев там давно уже не было.

После ее бегства из Березовки и карательной экспедиции джапов красный отряд бабыхиминого мужа, человек двадцать, должен был уйти из Петропавловки. Ушли в тайгу, верст за семьдесят, где было несколько летних заимок (но с зимними печами, как положено). Дело было, забыл сказать, зимой, точнее в начале зимы, первые числа ноября, может быть). Отряд идет в пешем строю, а в том числе баба Хима (дитя сдано свекровке в Петропавловке), благо глубокого снега пока нет. Хоть и холодно. Но посередине отряда идет лошадь с двумя ящиками по бокам.