Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве - [102]

Для климатологов, подобных МакКарти, проблема заключается в атрибуции – выяснении, в какой степени изменение климата служит движущей силой конкретного экстремального явления, от обильных дождей до засухи. Этот шаг, надеются они, приведет к более точному прогнозированию экстремальной погоды. Метеорологи постепенно к этому приближаются. Ученые из американской НОАА и британской «Мет» собрали вместе исследователей со всего мира, чтобы проанализировать десяток экстремальных событий 2012 года, включая ураган «Сэнди» и засуху на Великих равнинах в США. Все более детальные компьютерные климатические модели обрабатывают данные с тысяч измерительных точек, от океанических течений до режимов Эль-Ниньо, которые позволяют ученым отделять природные механизмы атмосферы от наших действий, приводящих к ее изменению. Исследование показало, что деятельность человека не оказала существенного воздействия на отсутствие дождей на Великих равнинах; климат там сейчас примерно такой же, каким он был в XIX веке, когда Урия Облингер перебрался на Запад. Но антропогенное потепление явно способствовало возникновению урагана «Сэнди» – крупнейшего за всю историю наблюдений атлантического урагана с ветрами, охватившими вширь более полутора тысяч километров. В исследовании сделан вывод: с 1950 года подъем уровня моря, вызванный изменением климата, почти вдвое увеличил ежегодную вероятность бури масштабов «Сэнди» на северо-востоке США. В общей сложности отпечаток изменения климата несли на себе шесть из двенадцати экстремальных событий.

Когда я беседовала с МакКарти, он и его группа работали над моделями, предназначенными для прогнозирования экстремальных дождей и для оценки риска локальных наводнений во всех временных масштабах – часовых для оповещений об экстремальных погодных условиях, по сезонам для фермеров и финансовых рынков, по десятилетиям и столетиям для информационного обеспечения планирования инфраструктуры и климатической адаптации. Ученые полагаются на мегакомпьютеры и всеобъемлющую глобальную сеть радаров и спутников. Поэтому я удивилась, когда МакКарти рассказал о своей привычке регулярно отключаться от разнообразных экранов и спускаться в библиотеку «Мет». Там он берет с полки один из выпусков трудов Дж. Дж. Саймонса «Британские осадки» в синей твердой обложке, усаживается за стол и погружается в дотошные записи Саймонса о дождях, порой перемежаемые громкими тирадами. Сообщая об осадках в Дублине, Манчестере, в славящемся своими дождями Ситуэйте и на сотнях других станций, Саймонс одновременно задается эзотерическими вопросами: каковы составляющие дождливого дня? Или устраивает разнос наблюдателям, которые так и норовят установить дождемер возле неброского деревца, а потом годами не замечают, когда он переполняется, и о точности наблюдений говорить уже не приходится.

Пока МакКарти работает над современными тайнами британских осадков, размышления Саймонса полуторавековой давности порой наводят на новую идею или стимулируют новое направление исследований. Какое дерево, растущее прямо перед ними, могут не замечать нынешние климатологи?

«Надо смотреть не только вперед, – говорит мне МакКарти. – Прошлое тоже может нас многому научить».

* * *

Так и обстоит дело с историей дождя. Привязка к прошлому начинается с наших первобытных предков, которые, уцелев в потопах и засухах, пережили всех прочих гоминидов. В процессе эволюции доисторические люди, адаптируясь к резким колебаниям климата в Восточной Африке, приобрели немалого размера мозги и умение изготавливать орудия, освоили и другие навыки выживания. Нашу человеческую сущность во многом определяет именно эта способность быстро перестраиваться, меняться и акклиматизироваться. Похоже, она вселяет надежду на то, что мы не только приспособимся к климату, который сами же по недосмотру изменили, но и научимся жить так, чтобы не навлечь метаморфозу, случившуюся с Венерой, на Землю и ее атмосферу.

Самые ценные уроки из нашего дождливого прошлого относятся к тем временам, когда мы наилучшим образом использовали наши большие мозги и орудия: когда экстремальные ливни или засухи стимулировали инвестиции и подталкивали к новым метеорологическим исследованиям, внедряя прогнозы Фицроя в Великобритании и «вероятности» Эббе в Соединенных Штатах. Невозможно оценить, сколько миллионов человеческих жизней спасли с тех пор прогнозы и предупреждения.

Современные стражи погоды прошли по кругу и вернулись обратно к Даниелю Дефо, который разглядел столь большой нравственный смысл в великой буре 1703 года. Журналист Эндрю Фридман пишет, как лучшие биографы – беря за основу резкие перепады настроений погоды, предлагает личностную трактовку климата своим читателям, 35 миллионам уникальных посетителей популярного сайта Mashable, посвященного новостям в сфере цифровых технологий. Будучи первым на сайте репортером, занимающимся климатом и погодой, Фридман рассказывает об ураганах и наводнениях так же выразительно, как ведущий телевизионных прогнозов Джим Кантор. Но объясняет почти каждую примечательную историю о погоде в контексте меняющегося климата. «Антропогенное изменение климата – вот главная история о погоде за все времена, – сказал мне Фридман. – Но я не хочу, чтобы все сводилось к погоде. Речь не просто о тридцатиградусной жаре. Основополагающие вещи – устойчивое развитие и глобальный энергетический выбор, который мы делаем».