Занимательно, если не выдумки - [6]

— И обе очаровательны, — прошептал кто-то позади меня. — Ну же, милорд маркиз, скажите это, скажите: «И обе очаровательны».

— И обе очаровательны, — во всеуслышание проговорил уже совсем другой голос. Я обернулся и увидел хитрого котоподобного егеря, побуждавшего своего хозяина произнести несколько учтивых фраз.

Леди поклонились с видом высокомерной признательности, который ясно дает понять, что комплимент из такого источника малоприятен. Тем не менее, наша тесная компания распалась, и я очень сожалел об этом. Маркиз же выглядел так, будто его вдохновения хватило как раз на один спич, и он надеется, что большего от него и не ожидают. Всё это время за его спиной стоял егерь, полудерзкий и полураболепный в своём поведении. Леди, будучи настоящими леди, казались огорченными неуклюжестью маркиза и задали ему пару пустячных спасительных вопросов, ответы на которые не должны были его затруднить. Егерь меж тем постоянно бубнил что-то себе под нос тихим рычащим голосом. Я отступил чуть назад во время этой заминки в обещавшем быть столь приятным общении и не мог не слышать того, что он говорит.

— В самом деле, де Карабас глупеет день ото дня. Мне ужасно хочется вернуть ему его сапоги и пусть живет, как знает. Я давно собирался ко двору, ко двору и отправлюсь. И потружусь на собственный успех, как трудился для него. Император, несомненно, высоко оценит мои способности.

И таковы ли уж французские обычаи, или егерь в ярости позабыл о хороших манерах, но только он фыркал и плевался направо и налево прямо на паркетный пол.

И тут очень уродливый, очень приятный мужчина подошел к леди, с которыми я только что говорил, и подвел к ним изящную белокурую даму, одетую с ног до головы во всё чистейше белое, как будто она — истовая поклонница белого цвета. Я не думаю, что в её одежде был хотя бы клочок какого-нибудь иного оттенка. По-моему, я слышал, как приближаясь к дамам, она издавала какой-то тихий звук, напоминающий пение закипающего чайника и воркование голубя одновременно.

— Мадам Мяумяу^{8} очень хотела повидать вас, — сказал мужчина, обращаясь к леди с розами, — вот я и привел её к вашему обоюдному удовольствию!

Какое честное, доброе лицо, но, ах, как оно безобразно! И всё же оно мне нравилось больше, чем множество красивых лиц. Предупреждая Ваше поспешное суждение, скажу, что выражение печального признания собственного уродства на лице этого мужчины безусловно располагало к себе.

Нежная белая леди меж тем поглядывала на моего соседа егеря так, будто они были давние знакомые, что решительно ставило меня в тупик — слишком уж сильно различалось их положение в обществе. И всё же нервы мадам Мяумяу и егеря, несомненно, были настроены на один лад — когда за гобеленами раздался звук, более всего напоминающий возню крыс или мышей, на лицах обоих появилось выражение напряженного тревожного ожидания. И по их беспокойному поведению, учащенному дыханию мадам и расширившимся горящим зрачкам егеря, было очевидно, что эти непримечательные звуки сильно затронули их обоих, в отличие от всего остального собравшегося здесь общества.

Уродливый муж прекрасной леди с розами на сей раз обратился ко мне:

— Мы очень огорчились, обнаружив, что мсье не сопровождает его соотечественник — великий Жан Английский. Я не могу произнести его имя правильно, — и он взглянул на меня с надеждой на помощь.

«Великий Жан Английский!» И кто же это теперь великий Жан Английский? Джон Буль? Джон Расселл? Джон Брайт?[8]

— Жан, Жан, — продолжал джентльмен, видя моё замешательство, — Ах, эти ужасные английские имена — Жан де Победьель-Велькан^{9}!

Уточнение не прибавило ясности. И всё же это имя звучало, как давно знакомое, но чуть искаженное. Я повторил его про себя. Сильнее всего оно походило на «Джон — Победитель Великанов», только друзья всегда называли его более подходящим «Джек» — Джек — Победитель Великанов. Я произнёс это имя вслух.

— Да, да, именно так! Но, почему же он не приехал с вами на нашу нынешнюю встречу?

Я сегодня пару раз уже был сбит с толку, а этот серьёзный вопрос только усилил моё замешательство. Джек — Победитель Великанов и впрямь одно время был моим приятелем, настолько близким, насколько могут подружить типографские чернила и бумага. Но вот уже многие годы я не слышал даже упоминания о нём. Насколько я знаю, он лежит, опутан чарами, вместе с рыцарями короля Артура, и ждёт вместе с ними своего часа, когда трубный глас по воле четырех могущественных королей призовёт их на защиту Англии. Но вопрос был задан абсолютно серьёзно и именно тем джентльменом, хорошее мнение которого было для меня важнее, чем кого бы то ни было ещё из находящихся в гостиной. Поэтому я уважительно ответил, что довольно давно ничего не слышал о своём соотечественнике, но уверен, что присутствие на таком приятном собрании друзей доставило бы ему столько же удовольствия, сколько и мне. Он поклонился, и тут леди с больными ногами вступила в разговор:

— Сегодня именно та ночь, в которую из года в год этот старый дремучий лес, обступающий замок, посещает призрак маленькой крестьянской девочки, жившей когда-то неподалеку и по традиции съеденной волком. В прошлый раз в такую же ночь я видела её вон в то окно в конце галереи. Не могли бы вы, голубушка, проводить мсье полюбоваться открывающимися при лунном свете видами (вполне возможно, вам удастся увидеть призрак) и оставить нас с вашим мужем на небольшой тет-а-тет?