Занимательная радиация. Всё, о чём вы хотели спросить: чем нас пугают, чего мы боимся, чего следует опасаться на самом деле, как снизить риски - [42]

(СЗЗ). Эта «ничейная» земля, не более 3 км, является дополнительным барьером защиты населения от облучения. Поскольку в санитарно-защитной зоне никто не проживает, выполнение нормы гарантируется.

Но такой подход касается лишь территорий, где радиационный фон сложился давно, десятки лет назад. Для современных АЭС установлены более жёсткие ограничения на облучение населения, чем предусмотрено НРБ-99/2009 (1 мЗв/год). Санитарными правилами введены так называемые квоты на облучение населения от выбросов в атмосферу и жидких сбросов в водоёмы. Для любой действующей станции суммарная (от выбросов и сбросов АЭС) квота равна 250 мкЗв/год, а для проектируемых и строящихся АЭС – 100 мкЗв/год. Это соответственно в 4 и 10 раз ниже предела дозы техногенного облучения населения [6].

Но как проверить – действительно ли эти нормативы не превышаются?

С этой целью вокруг всех АЭС организована так называемая автоматизированная система контроля радиационной обстановки (АСКРО). На прилегающей территории устанавливают десятки датчиков для измерения мощности дозы гамма-излучения. Сведения от них каждый час передаются в кризисный центр концерна Росэнергоатом. И тут же, в режиме реального времени, размещаются на сайте www.russianatom.ru. Сегодня каждый человек может зайти в интернет и ознакомиться с радиационной обстановкой возле любой атомной станции. Радиационный фон – информация открытая, засекречивать её нельзя по закону. Поэтому скрыть радиационную аварию или превышение допустимого уровня радиации невозможно.

Однако на самом деле у атомных станций имеются целых две ахиллесовы пяты. Только речь идёт вовсе не об экологии или радиоактивном фоне.

Первое. Да, при нормальной работе АЭС всё замечательно. Но в случае тяжелой аварии последствия могут оказаться куда хуже, чем при авариях на электростанциях других типов. Поэтому проблема номер один – это безопасность атомных станций.

А проблема номер два – отработавшее топливо. ОЯТ – это двадцать тонн с каждого реактора ежегодно. Всего-то? Но это не безобидные головёшки, а сотни «хиросим». Об отработавшем топливе мы побеседуем в другой раз, когда будем обсуждать проблемы РАО, а сейчас обсудим вопросы безопасности атомных станций.

Вспомним, какие последствия имела чернобыльская катастрофа. Да, средние дозы, полученные населением СССР и Европы, оказались невысокими. Но это средняя температура по палате. А болезни сотен тысяч ликвидаторов, пусть и обусловленные не только радиацией? А сотни тысяч людей, переселённых с родных мест? А гигантские расходы на ликвидацию последствий, которые «съели» выгоду от использования атомной энергии за много лет? А радиофобия у всего советского населения? А рост антиядерного движения?

Дело в том, что дочернобыльские ядерные реакторы были основаны на технических принципах защиты [7]. Для предотвращения аварии требовалось принимать специальные меры. Иначе говоря, – строжайший контроль со стороны человека. А где имеется человеческий фактор – там угроза аварии остаётся.

Ведь и в Чернобыле реактор взорвался не сам по себе. По сути его взорвали операторы по приказу руководства станции. Пусть и с благими намерениями, ради завершения программы испытаний к предстоящим первомайским праздникам. Но были последовательно отключены все (!) системы защиты – в нарушение множества правил и инструкций. Но главное даже не в том, что инструкции были хорошие, а операторы действовали неверно. Как заметил академик Александров: «Человек совершил, а техника – позволила». Система безопасности, которая разрешила человеку себя отключить – беспомощная.

Другое дело – физические принципы защиты. Как плавкие предохранители в электротехнике. Превысил ток допустимое значение – металл расплавился – электрическая цепь разорвалась: сама собой, без участия человека.

Вот и ядерный реактор в идеале должен быть самозащищённым, с внутренне присущей безопасностью. И в этом направлении сделано немало. Сегодня ядерные реакторы снабжены четырьмя независимыми системами автоматической защиты, отключить которые невозможно. Используются пассивные системы безопасности, основанные на физических принципах защиты. Например, стержни аварийной защиты, способные погасить цепную реакцию, расположены уже не под блоком, а над ним. Подвешенные на электромагнитах, в случае отключения электроэнергии, они сами падают в активную зону и глушат реактор.

Но и такие системы не дают стопроцентной гарантии безопасности. В том числе – защиты от хорошо подготовленного террористического акта или военного нападения.

В этой связи современные реакторы (их называют «реакторы поколения 3+») снабжены дополнительными системами, способными смягчить последствия серьёзной аварии. Что это за системы?

Под реактором устанавливается так называемая ловушка расплава. А над реактором – герметичная защитная оболочка (контайнмент), которая в случае тяжёлой аварии не позволит радиоактивным веществам выйти наружу.

Правда, дополнительные системы защиты приводят к удорожанию проектов на 30 %. Но, как изрёк Уинстон Черчилль, правда, по другому поводу: «За безопасность надо платить, за отсутствие безопасности – расплачиваться