Занимательная орфография - [12]
Что это значит: «чтоб не закрылись следы»? Сравните:
косит, | косит,
касить, | косить,
казьба, | косьба,
пракощик. | прокосчик.
Слева написаны слова по выговору. И не видно, что эти слова однокоренные, косьба образовано от косить, прокосчик от прокос. Корень один и тот же, а носит разные буквенные маски: кос — кас — каз — кощ… Не догадаешься, что корень-то один и тот же! Справа «следы произвождения слов» не закрыты. Ломоносов, значит, был сторонником такого письма, которое не наносило бы ущерба морфеме. В разных словах одна и та же морфема пишется одинаково — вот «следы произвождения слов» и ясны!
Ломоносов, как видно из его слов, хотел сразу двух зайцев убить: и писать по произношению, не удаляться от него, и морфему сберечь. Но как эти два требования объединить?
Ломоносов решения не нашел.
Взгляд назад
Напомним, каким путем мы шли.
Мы задумались: не обслуживают ли буквы морфему? Но нас взяло сомнение — а уж такая ли морфема важная птица? Ее ученые-языковеды выдумали, а что до нее всем остальным пишущим?
Оказалось (мы это проверили), что до морфемы всем есть дело. Все в ней заинтересованы. И именно в том, чтобы каждая на письме передавалась одинакова, неизменно. Раз у одной и той же морфемы один и тот же смысл, пусть и передается всегда одинаково, чтобы было легко ее опознать и быстро понять ее смысл.
Как это сделать? Можно так: для каждой морфемы придумать особый значок и всегда его употреблять, когда понадобится такая именно морфема, например: такой-то корень. Но тогда, значит, — сколько морфем, столько и значков. Тысячи! Корней очень много. Получается что-то очень похожее на иероглифику. Не годится!
Придумали другое, очень здорово: буквы. Букв нужно совсем немного. Буквы должны изобразить морфему. И пусть они не строго следуют за звуком. А так, чтобы сохранить нерушимым облик каждой морфемы, хотя бы ценой звуковой неточности.
Вот как устроено наше письмо! Поняли мы его устройство!
Дело осталось за пустяком: посмотреть, действительно ли наше письмо заботится о том, чтобы каждую морфему сохранить в разных словах одинаковой. Конечно, заботится! Мы же знаем: сне[к] — сне[г]а. Звуки разные (то [к], то [г]), а буква одна и та же: г.
Все-таки еще раз это тщательно проверим.
Снова царь Салтан
Вновь возьмем отрывок из «Сказки о царе Салтане»:
Посмотрим на корни слов. Все ли они пишутся так, что их буквенный облик остается неизменным, во всех словах одинаковым?
Услышал. Какие другие есть слова с этим корнем? Слух. Слушаю. Слухи. Неслыханно. Один и тот же корень дан в трех… нет, в четырех видах: слыш-, слух-, слуш-, слых-. Неизменности морфемы нет ни в произношении, ни в письме.
Царь. Царский. Вы, пожалуй, скажете, что здесь корень имеет одинаковый вид. Напрасно вы так невнимательны! Если бы корень сохранял буквенную верность самому себе, то надо бы писать: «царьский». Но так не пишут. И нельзя так писать — пришлось бы неверно произносить это слово. Корень представлен в двух видах: царь — цар-.
Отец. Отца. Отчизна. Отчий кров. В этих словах один корень (отчизна — земля отцов, корень тот же, что в слове отец). Но пишется он по-разному: отец-, отц-, отч-.
Донес. Донос. И здесь нет неизменности букв, хотя корень один и тот же.
Гонец. Гонца. Когда-то в этом слове выделялся корень гон-, и оно было однокоренным, например с прилагательными гончий, гончие. Но сейчас, в современном языке, здесь корень гонец-, гонц-. Неодинаково он пишется в разных словах. Читатель, пожалуй, может сказать: ну, вся-то разница в одной букве. Да, в одной. Но эта одна буква показывает, что не соблюдается на письме постоянство буквенного облика морфемы.
Посмотрите на другие корни в словах нашего отрывка: особым шрифтом выделены корни и те буквы в них, которые меняются.
Гнев. Гневлюсь (и гневаюсь).
Начал. Начинать.
Хотел. Хочу.
Повесить. Вешать.
Смягчившись. Мягко. Мягок.
Дал. Дадут.
Приказ. Прикажут.
Ждать. Поджидать.
Возвращенья. Возврат.
Оказывается, морфемы в нашем письме вовсе не имеют постоянного облика! Очень многие из них в одних словах буквами изображаются так, в других — этак!
Всего в отрывке из «Сказки о царе Салтане» около двух десятков разных полнозначных слов. Из них — 14 имеют корни, которые не обладают буквенным постоянством.
Мы-то ожидали… Оказалось — не так.
Может, нетипично?
Есть еще надежда: а вдруг нам отрывок такой попался? Нетипичный? Не такой, как большинство других? Здесь случайно оказалось много непостоянных корней. А вообще-то их мало… Ох, уж этот автор «Занимательной орфографии»! Нарочно выискал такой отрывок.
Нет, не случайно и не выискал. Какой бы текст мы ни взяли, в нем найдем много слов с корнями, которые разнобуквенно изображаются на письме. Непостоянная у них буквенная одежда.
Помните, мы говорили: надо заставить морфему носить одну и ту же маску? Оказалось: очень многие морфемы носят две, три, четыре маски. И не заставить их носить одну.
Правда, нужна одна оговорка. В научных текстах таких переменчивых морфем бывает немного. Вот вам пример:
Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.