Занимательная орфография - [12]
Что это значит: «чтоб не закрылись следы»? Сравните:
косит, | косит,
касить, | косить,
казьба, | косьба,
пракощик. | прокосчик.
Слева написаны слова по выговору. И не видно, что эти слова однокоренные, косьба образовано от косить, прокосчик от прокос. Корень один и тот же, а носит разные буквенные маски: кос — кас — каз — кощ… Не догадаешься, что корень-то один и тот же! Справа «следы произвождения слов» не закрыты. Ломоносов, значит, был сторонником такого письма, которое не наносило бы ущерба морфеме. В разных словах одна и та же морфема пишется одинаково — вот «следы произвождения слов» и ясны!
Ломоносов, как видно из его слов, хотел сразу двух зайцев убить: и писать по произношению, не удаляться от него, и морфему сберечь. Но как эти два требования объединить?
Ломоносов решения не нашел.
Взгляд назад
Напомним, каким путем мы шли.
Мы задумались: не обслуживают ли буквы морфему? Но нас взяло сомнение — а уж такая ли морфема важная птица? Ее ученые-языковеды выдумали, а что до нее всем остальным пишущим?
Оказалось (мы это проверили), что до морфемы всем есть дело. Все в ней заинтересованы. И именно в том, чтобы каждая на письме передавалась одинакова, неизменно. Раз у одной и той же морфемы один и тот же смысл, пусть и передается всегда одинаково, чтобы было легко ее опознать и быстро понять ее смысл.
Как это сделать? Можно так: для каждой морфемы придумать особый значок и всегда его употреблять, когда понадобится такая именно морфема, например: такой-то корень. Но тогда, значит, — сколько морфем, столько и значков. Тысячи! Корней очень много. Получается что-то очень похожее на иероглифику. Не годится!
Придумали другое, очень здорово: буквы. Букв нужно совсем немного. Буквы должны изобразить морфему. И пусть они не строго следуют за звуком. А так, чтобы сохранить нерушимым облик каждой морфемы, хотя бы ценой звуковой неточности.
Вот как устроено наше письмо! Поняли мы его устройство!
Дело осталось за пустяком: посмотреть, действительно ли наше письмо заботится о том, чтобы каждую морфему сохранить в разных словах одинаковой. Конечно, заботится! Мы же знаем: сне[к] — сне[г]а. Звуки разные (то [к], то [г]), а буква одна и та же: г.
Все-таки еще раз это тщательно проверим.
Снова царь Салтан
Вновь возьмем отрывок из «Сказки о царе Салтане»:
Посмотрим на корни слов. Все ли они пишутся так, что их буквенный облик остается неизменным, во всех словах одинаковым?
Услышал. Какие другие есть слова с этим корнем? Слух. Слушаю. Слухи. Неслыханно. Один и тот же корень дан в трех… нет, в четырех видах: слыш-, слух-, слуш-, слых-. Неизменности морфемы нет ни в произношении, ни в письме.
Царь. Царский. Вы, пожалуй, скажете, что здесь корень имеет одинаковый вид. Напрасно вы так невнимательны! Если бы корень сохранял буквенную верность самому себе, то надо бы писать: «царьский». Но так не пишут. И нельзя так писать — пришлось бы неверно произносить это слово. Корень представлен в двух видах: царь — цар-.
Отец. Отца. Отчизна. Отчий кров. В этих словах один корень (отчизна — земля отцов, корень тот же, что в слове отец). Но пишется он по-разному: отец-, отц-, отч-.
Донес. Донос. И здесь нет неизменности букв, хотя корень один и тот же.
Гонец. Гонца. Когда-то в этом слове выделялся корень гон-, и оно было однокоренным, например с прилагательными гончий, гончие. Но сейчас, в современном языке, здесь корень гонец-, гонц-. Неодинаково он пишется в разных словах. Читатель, пожалуй, может сказать: ну, вся-то разница в одной букве. Да, в одной. Но эта одна буква показывает, что не соблюдается на письме постоянство буквенного облика морфемы.
Посмотрите на другие корни в словах нашего отрывка: особым шрифтом выделены корни и те буквы в них, которые меняются.
Гнев. Гневлюсь (и гневаюсь).
Начал. Начинать.
Хотел. Хочу.
Повесить. Вешать.
Смягчившись. Мягко. Мягок.
Дал. Дадут.
Приказ. Прикажут.
Ждать. Поджидать.
Возвращенья. Возврат.
Оказывается, морфемы в нашем письме вовсе не имеют постоянного облика! Очень многие из них в одних словах буквами изображаются так, в других — этак!
Всего в отрывке из «Сказки о царе Салтане» около двух десятков разных полнозначных слов. Из них — 14 имеют корни, которые не обладают буквенным постоянством.
Мы-то ожидали… Оказалось — не так.
Может, нетипично?
Есть еще надежда: а вдруг нам отрывок такой попался? Нетипичный? Не такой, как большинство других? Здесь случайно оказалось много непостоянных корней. А вообще-то их мало… Ох, уж этот автор «Занимательной орфографии»! Нарочно выискал такой отрывок.
Нет, не случайно и не выискал. Какой бы текст мы ни взяли, в нем найдем много слов с корнями, которые разнобуквенно изображаются на письме. Непостоянная у них буквенная одежда.
Помните, мы говорили: надо заставить морфему носить одну и ту же маску? Оказалось: очень многие морфемы носят две, три, четыре маски. И не заставить их носить одну.
Правда, нужна одна оговорка. В научных текстах таких переменчивых морфем бывает немного. Вот вам пример:
Я знаю, что многие из моих читателей плохо относятся к орфографии. Ее требования, конечно, исполняют беспрекословно, но не любят нашу орфографию, не гордятся ею; нет благодарности к тому ценному, что она дарит нам. Любить орфографию, гордиться ею? Возможно ли это? И, главное, за что любить и чем гордиться? Мне бы хотелось в этой книжке рассказать, почему русская орфография достойна уважения и даже благодарности, несмотря на все ее недостатки. Недостатки есть, даже немало — и все-таки она хорошая! Вот я и буду спорить с теми, кто не ценит высоких достоинств нашего письма, буду стараться их переубедить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пушкин и английский язык - маленькие открытия переводчика.
Задача этой книги — показать, что русская герменевтика, которую для автора образуют «металингвистика» Михаила Бахтина и «транс-семантика» Владимира Топорова, возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Вся книга состоит из примечаний разных порядков к пяти ответам на вопрос, что значит слово сказал одной сказки. Сквозная тема книги — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы. Толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а значимо иное, особенное, исключительное; слово «думать» значит прежде всего «говорить с самим собою», а «я сам» — иной по отношению к другим для меня людям; но дурак тоже образцовый иной; сверхполное число, следующее за круглым, — число иного, остров его место, красный его цвет.
Задача этой книжки — показать на избранных примерах, что русская герменевтика возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Сквозная тема составивших книжку статей — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы.
Сосуществование в Вильно (Вильнюсе) на протяжении веков нескольких культур сделало этот город ярко индивидуальным, своеобразным феноменом. Это разнообразие уходит корнями в историческое прошлое, к Великому Княжеству Литовскому, столицей которого этот город являлся.Книга посвящена воплощению образа Вильно в литературах (в поэзии прежде всего) трех основных его культурных традиций: польской, еврейской, литовской XIX–XX вв. Значительная часть литературного материала представлена на русском языке впервые.