Занавес, господа! - [12]

А Струевым это зачем? Евгений Борисович — плюшевый мишка. Максимум, на что он способен отважиться, — комара прихлопнуть. Да и то с разрешения Марины Ивановны. А сама Марина Ивановна, если бы хотела с кем-то поквитаться, то уж это давно всем было бы ясно. Если бы она поимела зуб на Глеба, тут же бы громогласно заявила, где и почему этот зуб вырос. На мой взгляд, она глубоко убеждена, что давно заслужила право говорить людям все, что о них думает. И плохое. И хорошее. И уж коли она, равно как и ее муж, отзывалась о Глебе с неизменным уважением, более того, пригласила его к себе на кафедру читать спецкурс (никогда бы не сделала этого, не будь о нем высокого мнения), то можно не сомневаться в ее истинном отношении.

Вот Валерия — она бы могла занести молоток над чужой головой. Но это чистая теория. Это я к тому, что Валерии хватило бы и выдержки, и решительности. Но практически — полный бред. Валерия бы могла, условно говоря, сжить человека со свету лишь в одном случае: если бы он оскорбил ее самое главное чувство — самолюбие, столь же хорошо скрываемое, как и хорошо известное, по крайней мере, в узких кругах. Но Глеб-то тут при чем? Как мужчина он ее никогда не интересовал. То есть ревность не в счет. Как специалист интересовал очень. И с полной взаимностью. Именно Глеб первым стал говорить, что Валерия очень способный человек, он привел ее на свое место завлита. И уж хотя бы из чувства удовлетворения собственного самолюбия Валерия должна была бы желать Потоцкому долгой жизни.

Костя Поспелов тоже на роль убийцы ни с какого бока не смотрится. Профессионально он с Глебом никак не был связан. Ольга его, в плане мужского соперничества, отродясь не волновала. Да и со свойственными ему романтическими наклонностями Костя, скорее, отравил бы Потоцкого каким-нибудь хитрым ядом, нежели шандарахнул старым тупым молотком. Дело тут, разумеется, не в эстетике, а в нулевых мотивах.

В отличие от открытого всем ветрам Кости, у достаточно скрытного Виктора Хана могло что-то роиться в голове. Но опять же не в отношении Глеба. С какой стати, если Потоцкий не только ценил его как художника, но и в последние недели, пользуясь своими связями, устраивал Хану участие в международной выставке в Лондоне? Поскольку вопрос с выставкой еще не решился, а Виктору очень хотелось на нее попасть, то надо было быть полным дураком, чтобы засыпать землей свою золотую жилу.

О Елене Витальевне говорить вообще смешно. Если Евгений Борисович способен хлопнуть хотя бы комара, то Витимова — только по собственным щекам в пылу терзаний. Опять же Глеб для нее — что свирель для нежного уха. Все давно свыклись с мыслью, что Елена Витальевна — актриса вторых ролей. Она и сама так считает, особенно рядом с Верой Аркадьевной. Но у Потоцкого было иное мнение. Он утверждал, что способности Витимовой намного богаче, просто не нашелся подходящий режиссер, кто бы это понял. А уж коли Глеб говорил только то, что думал, для Елены Витальевны его слова были как луч неугасаемой актерской надежды. Неужто она хотела, чтобы этот луч погас?

— Вот и получается, — подытожил верный друг Игорь, — что Потоцкого убила Варвара.

— По твоей указке, — добавил Земцов.

Такой милый черный юмор. Но вполне соответствующий нашим поискам во мраке, в котором мы смогли, в конечном счете, выбрать лишь три варианта.

Вариант первый. Потоцкого убили спонтанно, без всякой предварительной подготовки. Поскольку трудно было заранее предположить, что он вдруг окажется один на кухне, в то время как все будут поглощены телефонными переговорами. А набрасываться с молотком на довольно крепкого мужчину — безумный риск. И уж если кто-то на это отважился, значит возникла слишком веская причина, не допускающая проволочки.

Вариант второй. Потоцкого убили специально в доме Кавешниковых, потому что кому-то сильно понадобилось облить кровью хозяев даже под угрозой неизбежно попасть в круг подозреваемых. В противном случае, в том числе если хотелось подставить кого-то из гостей, избавиться от Потоцкого можно было более надежным методом и в более надежном месте.

Наконец, вариант третий. Некий неизвестный действительно сумел проникнуть в квартиру, а потом исчезнуть. Но кто, как и зачем — это уж совсем мрак. За исключением маленькой яркой точечки: проникнуть в дом без помощи кого-то, кто находился в квартире, было практически нереально. А значит искать все равно требовалось среди своих.

… И все же я заснула. А когда проснулась, стрелки часов показывали восемь вечера. То есть проспала я не так уж и мало. И тут же раздался телефонный звонок. Как будто кто-то ждал, когда я проснусь естественным путем.

— Варенька! — Голос на другом конце провода дрожал.

— Это Вера Аркадьевна. У нас здесь что-то странное… У нас…

— К нам, кажется, кто-то пытался влезть в квартиру. — Сергей Павлович перехватил трубку, но у него тоже перехватило горло.

— Бред какой-то! — вырвалось у меня.

Кавешников отнесся к моим словам без обиды.

— Нет, это правда. — Со своим голосом он уже справился. — Мы пришли домой, ты же знаешь, мы к Струевым уходили на это время, а когда вернулись… Совершенно определенно кто-то пытался открыть верхний замок. Он поцарапан. И заедает слегка.