Замыкающий - [65]
– Ну и что там?
– А сходи-ка сам, проверь. Чем, как баба, охать. Вот она, дорога. До самого хутора. Не заблудишься. Накладешь если только со страху. Запасные штаны есть?
Студент поперхнулся пирожком и закашлялся.
– И схожу, – покраснев от кашля, огрызнулся он. – Не расстраивайтесь, схожу.
– Промнись, промнись. Может, поумнеешь. А то я смотрю, вам грамота только мозги пудрит. Вы через ее жизни не видите. Ишь как он со мной разговаривает…
На сопках подымались вверх редкие дымки от костров. Синева, сгустившись, серебрилась, и так ясно стояло вокруг, словно это были не сумерки, а рассвет. Родники искрились и вспыхивали белыми снопами света, диковато поигрывали. На дне консервная банка блестела, как самородок. Звезды высыпали в один миг, мохнатенькие, бледные, роились и редко, с дымчатым пушистым следом, падали.
Колянька лежал с Лиской в ложбинке за голубичником и, посасывая корку хлеба, следил за тем, что делается во дворе. На крыльце мельтешил Ромка, он все выделывал что-то с метлой, оборачивал ее паклей, потом вынес из дома белые Мотины простыни. Пана несла воду с родников. Гридень, приставив ладонь ко рту, зачем-то звал собаку:
– Лиска, Лиска…
– Сиди, – шепнул Колянька собаке.
Лиска прижалась к нему и зевнула. Кума Сима ходила по двору, оглядываясь, прислушиваясь, словно искала чего-то.
– Лиска, Лиска, – наконец кликнула Мотя, и Лиска сорвалась с места. Колянька подался за ней. Он все еще бегал босиком. Пятки чуяли прохладную и колкую теперь от росы траву. Колянька смотрел на этот удивительный шар луны, так диковинно-жутковато, красиво нависший над их двором.
«Раскачаться бы и прыгнуть прямо туда. Вот бы прыгнуть туда, – подумал он, – и полететь на нем. Все, все видно»… – Коляньке зачем-то вспомнился бабкин заговор от испуга: «Из двери в дверьми, из ворот в ворот, в чистом поле, в широком раздолье, стоит бурая корова. У бурой коровы корпус “убузулезный”…» Его всегда смешило это слово – «убузулезный». Колянька иногда притворялся испуганным, начинал икать и дрожать, чтобы Сима выливала воск, а бабка бы шептала над ним. И когда бабка доходила до слова «убузулезный», Колянька начинал смеяться. После того, если старухи успевали его ухватить, ремешок гулял по заду. Но Колянька обычно увертывался и со смехом убегал. «…Корпус убузулезный, железный язык. Она презирает икоту-ломоту, ломоту-икоту. И всякую черную немочь…»
Колянька пролез в дыру и пополз между грядками, чтобы напугать искавшую его Пану.
– А-а-а! – страшным голосом закричал он.
– Ух, – сделала вид, что напугалась, Пана. – Ах ты балованный. Пошли ко мне спать. У бабки шумно, накурили. А у меня перина царская, и будешь ты как барин усю ночь кататься.
– А можно с Лиской кататься?
Пана поперхнулась, откашлялась.
– Еще чего – с собакой спать. Псиной вонять будет.
Лиска нежданно и тяжело взвыла за огородом. Колянька встал и настроженно повел ушами. Он долго упражнялся, чтобы научиться водить ушами, как Лиска. И теперь уши его сами ходили.
– Пойдем, пойдем, – нетерпеливо тянула его Пана. – Крысы там. В лесу много крыс. Ухватила, видать, тебя зовет. А ты не ходи. Крысы кусучие. Собак боятся, а ребятишек не боятся…
Колянька любил бывать в Паниной квартире. Она широкая, просторная. Мебель и в кухне и в горнице самодельная и крашенная Паниной рукой.
Пана сама мастерила мебель, сама разрисовывала. Сердечные, добродушные цветочки, толстые бабочки, петухи беззаботно цветились на тяжелом и прочном диване. Колянька приложился ухом к подполью послушать петуха. Тот, учуяв хозяйку, гоготал внизу и бился о половицы, взлетая.
– Пан, а Пан, зачем ты петуха прячешь?
– А сожрут, тогда как? Народ-то всякий. Они в городе у себя, может, и хорошие, а у нас чего только ни выделывают, – беззлобно вздохнула Пана.
– Пан, кажется, Лиска кричит?
– Да чудится, сынок. Ночь ноне такая, глянь че, лунища.
– Пан, я боюсь один.
– А я с тобой лягу. Пойдем в горницу-то. – Вместо кровати Пана соорудила себе низкие и широченные нары. Перина из сена во все нары. Толстые сыроватые сенные подушки. Одеяло цветистое, лоскутное, из старых Паниных платьев. Колянька взобрался па кровать, брыкнул ногами.
Пана тяжело улеглась рядом.
– Уханьки, курносик. Оханьки, слатенький-то, мягонький-то, молочком пахнешь…
– Лиской от меня пахнет, – солидно поправил Колянька.
– Был бы у меня такой внучок. Да как бы я с ним нянькалась. Ой, беды…
У Паны стены ровно побелены, а углы заляпаны известкой и чернеют. Пол продраен, желтый, как масло, а скатерка на столе изжамканная висит. Всю женскую работу Пана делает неумело и нехотя. Зато двор у нее в полном порядке. Дров на три зимы наготовила.
– Спитеньки, слатенький. Спитеньки, цветочек. Ты наш, петушок наш неоперенный…
За окном тоскливо и протяжно, как волк, завыла Лиска. Коляньку словно ошпарило…
Мотя потопталась нерешительно, но ружье отдала и сразу, шатаясь, побрела в дом.
Гридень деловито похлопал затвором, Герка вперевалочку, вывалив пузо, шел огородом. Собака, привязанная к березе, тоскливо вглядывалась в людей, молчала, но скребла землю когтями.
– В глаз сможешь? – спросил Гридень, передавая ружье. Герка презрительно сосанул зуб.
Валентина Васильевна Сидоренко родилась и живёт в Иркутске. Её творчеству свойственны естественность повествования, живой народный язык и высокий исповедальный накал. Представленные повести и рассказы написаны во второй половине ХХ века и живо отображают свое время с его победами и трагедиями. В новом романе «Страстотерпицы» выведены судьбы трёх поколений женщин, чьи буйные натуры подменяют истинную любовь сиюминутными страстями и погоней за собственным иллюзорным счастьем.
Деньги можно делать не только из воздуха, но и из… В общем, история предприимчивого парня и одной весьма необычной реликвии.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.