Замыкание - [31]

Пространство вдруг наполнилось звуком тысяч и тысяч копыт, ржанием лошадей, гулким шумом азартных голосов целой армады всадников, готовой снести любого врага.

Князь раскрыл ладонь, расслабленно отпустил руку, и все звуки исчезли.

– Уважай павших, таков мой первый урок, – пробормотал князь, окончательно засыпая.

Я набросил сверху плед и аккуратно прикрыл дверь, распорядившись подошедшему слуге снабдить комнату водой и вином.

А затем распознал в окружающей тишине странную неправильность – ни романсов, ни перебранки, и заспешил к кабинету, в котором оставил Шуйского.

Пашки не было, как и не нашлось девицы, названной Баюшевой, вместе с ее подругой. Зато обнаружился Артем – в той самой позе, сидя возле окна, как я его запомнил.

– А девушки где? – Оглядел я кресла.

– А вот, – указал Артем на девичью ногу в туфле, почти прикрытую столом.

Голицына – в цвет платья…

– Ты ее… – Поднялись у меня брови.

– Во-первых, не я, а Инка, – логично посмотрел он на статуэтку в своих руках. – Во-вторых, минут через десять очнется. Я ж аккуратно, это ведь девушка.

– Ты ее вырубил. – Констатировал я.

– Инка. – Упрямился Артем.

– Тогда это международный скандал.

– Ладно, я ее вырубил. – Схватился Артем за волосы. – Что делать, Максим?!

– Пашка где?

– Увел свою пассию показывать коллекцию бабочек в своей комнате. Но у него же нет бабочек?

Сзади звучно откашлялись. В проеме двери горделиво стоял Пашка.

– Зато я знаю, как открывается окно! Запер ее на третьем этаже и спрыгнул. – Солидно кивнул он.

– А она что?

– А у нее болевой шок и перелом, вроде как, – почесал он затылок. – Она ж за мной рванула… На каблуках…

– Горжусь вами. – Сдержанно кивнул я. – Настоящие гусары. Сотрясение и перелом. У двух высокородных девиц.

– Года три поживу у Аймара, а там все уладится.

– Из Китая выдачи нет!

– Олухи, нам здесь еще месяц работать! – Не сдержался я.

– Максим, – встал с места Артем и подошел плотно-плотно. – А давай их с Никой познакомим? На месяц?

– Они ж сбежать попытаются…

– И у них ни-чер-та не выйдет, ты же знаешь, – смотрел на меня Шуйский. – Пожалуйста! Это в наших общих интересах!

– Похищать двух незамужних девиц? – Ответил я мрачным взглядом.

– У нас есть уважительная причина – мы спасаем мир!

– Ладно, – тяжело вздохнул я. – Скажем, что забрали на лечение.

– Ты настоящий друг! – Чуть не всхлипнул от избытка чувств Артем.

– Но к Нике поедете вместе со мной! Еще не хватало, чтобы она этих двух ликвидировала из ревности… – Оглядел я лежащую Голицыну. – Паша, только не говори, что оставил Баюшеву валяться на земле.

– Как можно! Я же гусар! Вон, в коридоре лежит, – посмотрел он направо и вниз. – Я ей, между прочим, мундир постелил.

– Я тоже, – возмутился Артем, – указывая на скрученный под щекой у Катерины валик из красной шерсти.

– Сама галантность, – покачал я головой, достал телефон и принялся организовывать чужие проблемы.

А вот мои личные проблемы все-таки догнали меня через пару часов, на пороге высотки, и были они на руках спецкурьера Его Величества.

– Кадет ДеЛара, это вы? Извольте принять конверт, – смотрел на меня уставший и хмурый юноша двадцати пяти лет. – По регламенту, обо всех событиях особого списка обязано сообщать полковнику Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. По неимению такового на рабочем месте, первому офицеру по старшинству. Честь имею.

Я разорвал ленту на конверте и заглянул в единственную вложенную бумагу – депешу, набранную кратко и в явной спешке.

Обернулся к Шуйскому и Борецкому, глядящим соответственно моменту – серьезно и с полной ответственностью.

– Собираемся немедленно. Дело государственной важности.

– А у меня еще нога не заросла, – робко уточнил Пашка, для которого общение с Никой не прошло просто так.

Согласно промычал Шуйский, которого Ника не тронула, но разбудила Голицыну и отказалась лечить Шуйскому последствия тяжелой оплеухи.

После чего дамы втроем выразили княжичам свое «фи» и отправились осваивать недавно открытые в здании спа, солярии, парикмахерские и прочие салоны красоты – в общем, лечить нервы и веру в прекрасных принцев.

– Вольноопределяющийся Борецкий, разрешаю остаться. Вольноопределяющийся Шуйский, твое дело быть большим и кивать. – Оправил я мундир и заспешил к коню.

– Может, на машине? – Заикнулся Пашка.

– С ума сошел, вся Москва в пробках. – Оседлал я своего «Вихря», разворачивая к пешеходной дорожке.

Следом Шуйский взобрался на своего дестриэ и вопросительно посмотрел на меня.

– Измайловский остров. Покушение на принца крови.

Глава 9

Холод азартно коснулся вышедшего из тепла и тут же с ужасом отпрянул в сторону. Воздух возле раскрытого ворота рубашки подернулся дымкой и истаял, не оставив следа на белом шелке.

Цесаревич Дмитрий смотрел в декабрьский вечер внутреннего двора родового поместья – на небольшой парк, разбитый внутри круга зданий и крепостной стены; на огни неярко переливающихся гирлянд, спрятанных среди ветвей, из-за которых деревья не смотрелись угрюмо, а были частью наступающего праздника. Вся столица украшена сходным образом – ненавязчиво и красиво.

Словно и не за вековыми стенами, защищенными самым запредельным образом, а действительно – в парке, на прогулке. Странное ощущение, но полезное домашним – супруге и сыну. Пусть не считают себя запертыми в четырех стенах, пусть не чувствуют надвигающейся беды – неоформленной, сотканной из предчувствий и, быть может, существующей только в его, цесаревича, рассудке.