Замужество Сильвии - [61]

– О, замолчите, замолчите, – взмолилась Сильвия.

– Я прекрасно понимаю, – спокойно сказал он, – что такие вещи не могут способствовать душевному покою молодой матери. Вы приходите в ужас от моих слов, а между тем требуете, чтобы я предоставил миссис Аббот право говорить вам об этом. Предупреждаю вас, Сильвия! Вы вышли замуж за богатого человека, который должен быть всегда готов к нападению хитрых и беззастенчивых врагов. Вы, как моя жена, можете подвергнуться этому еще скорее, чем я. Поэтому, когда я вижу, что вы вступаете в опасную дружбу, я считаю своим долгом сказать вам: это должно прекратиться! Еще раз повторяю: до тех пор, пока вы будете оспаривать мое право на подобное вмешательство, наша безопасность и наше душевное спокойствие будут находиться под угрозой.

Через три или четыре дня после этого уехал доктор Джибсон. Перед самым отъездом он явился к Сильвии, чтобы поговорить с ней по душам, «как старый дядюшка».

– Поймите, ведь я так стар, что мог бы быть даже вашим дедушкой, – сказал он, – у меня четыре сына, из которых каждый мог бы быть вашим мужем, если бы он имел счастье находиться в округе Кассельмен в нужный момент.

Сильвия кивнула головой в знак согласия.

– Мы обыкновенно не говорим с женщинами о таких вещах, потому что у них нет критерия, чтобы судить об этих вопросах. Они с места в карьер начинают возмущаться, и дело неизменно кончается истерикой. Каждая считает себя единственной жертвой, а несчастье, приключившееся с ней, чем-то исключительным и небывалым. Муж не превращается в ее глазах в самого гнусного злодея, какой когда-либо существовал на земле.

Он замолк на секунду.

– Так вот, миссис ван Тьювер, болезнь, которая, по всей вероятности, вызвала слепоту вашего ребенка, называется гонорреей. Иногда ее последствия бывают ужасны. Но это случается редко, и мы считаем это заболевание пустяком, о котором не стоит беспокоиться. Я знаю, что на этот счет существуют какие-то новые теории, но я человек старый, у меня есть свой собственный опыт, и мне нужны доказательства. Нам, врачам, приходится сталкиваться с этой болезнью на каждом шагу, и если бы она действительно была смертельна, как нас пытаются убедить, то на всем свете, пожалуй, не осталось бы в живых ни одного человека. Как я уже сказал, не в моих правилась толковать об этом с женщинами, и не я привлек к этому вопросу ваше внимание.

– Прошу вас, доктор Джибсон, говорите, – сказала Сильвия, – я очень хочу знать все, что вы можете сказать мне по этому поводу.

– У вас возник вопрос о том, каким образом инфекция попала к вашему ребенку? Доктор Перрин высказал предположение, что, может быть, он… вы понимаете его опасения? Весьма возможно, что так оно и было. Мне все это только лишний раз доказало, как неразумно поступает врач, уклоняясь от своей прямой обязанности – лечить больного. Если вы хотите установить, кто именно занес болезнь, то вам следует обратиться не к врачу, а к сыщику. Я знаю, конечно, что есть люди, которые могут совмещать обязанности врача и сыщика, и притом, заметьте, без всякой предварительной подготовки и изучения той или другой профессии.

Он остановился, чтобы подчеркнуть иронию этого последнего замечания. Сильвия терпеливо ждала.

– Вам внушили мысль, – заговорил он снова, – что всему виною ваш муж, и мысль эта, несомненно, крепко засела в вашем мозгу. Поэтому необходимо, чтобы кто-нибудь поговорил с вами откровенно. Позвольте мне сказать вам, что из десяти мужчин восемь хворали этой болезнью в какой-нибудь период своей жизни. Лишь немногие из них излечились вполне, у других же эта болезнь осталась, хотя они и уверены, что совершенно здоровы. Представьте себе, что у вас насморк. Через месяц вы заявляете, что он прошел. С практической точки зрения это так и есть. Но если я возьму микроскоп, то найду, что зародыши болезни все еще сохранились на вашей слизистой оболочке, и я знаю, что вы можете передать свой насморк – и в очень тяжелой форме – какому-нибудь другому человеку с повышенной восприимчивостью. Вы можете прожить всю свою жизнь, так и не избавившись окончательно от этой болезни. Вы понимаете меня?

– Да, – тихо сказала Сильвия.

– Я говорю восемь из десяти, но в этом отношении могут быть кое-какие разногласия. Некоторые врачи скажут семь из десяти, последние же исследования показали девять из десяти. Поймите, что я говорю не о каких-нибудь кутилах и шалопаях, я имею в виду ваших братьев, если они у вас есть, ваших кузенов, ваших лучших друзей-мужчин, которые ухаживали за вами и за которых вы готовы были выйти замуж. Если бы вы узнали это о ком-нибудь из них, то, конечно, прекратили бы с ним всякое знакомство и поступили бы несправедливо, потому что, если бы вы решили отнестись так ко всем, кто когда-либо хворал этой болезнью, вам пришлось бы попросту пойти в монахини.

Старик снова сделал паузу. Затем, хмуро взглянув на нее из-под своих косматых бровей, он воскликнул:

– Говорю вам, миссис ван Тьювер, что вы несправедливы к вашему мужу. Он любит вас, и он хороший человек. Я говорил с ним и знаю, что на его совести лежит гораздо меньше грехов, чем на совести большинства мужей. Я уроженец Юга и хорошо знаю ту веселую, пылкую молодежь, с которой вы танцевали и флиртовали всю свою юность. Если бы вы узнали их секретные дела, если бы вы проникли в их тайны, вам вряд ли доставило бы удовольствие общество этих молодых людей. Я повторяю вам снова, что вы несправедливы к вашему мужу. Лишь очень немногие мужчины перенесли бы это так терпеливо, как переносит он до сих пор.