Замужем за Буддой - [47]

Я смотрела на сидевших за столом, и в душе у меня поднималось странное, щемящее чувство. Мне вдруг показалось, что ужин закончится, и я распрощаюсь с этими тремя людьми навеки.

Я заплатила по счету и пошла вслед за Мудзу в туалет. Неслышно вошла следом, так, что он вздрогнул от неожиданности. Закрыла дверь на замок, подошла к Мудзу, крепко обхватила его голову руками и начала целовать его так сильно и страстно, словно внезапно налетевший ураган. Потом так же резко открыла дверь и вышла. И когда у себя за спиной услышала его смех, и сама расхохоталась.

Перед самым моим отлетом в Испанию произошло несколько удивительных событий. Из Атланты в Нью-Йорк приехала бывшая жена Мудзу, еврейка по национальности; привезла с собой сына и дочь, чтобы навестить тяжело больного отца. И по неведомой прихоти вдруг позвонила Мудзу.

В это, время я как раз делала себе косметическую маску из целебной грязи Мертвого моря и, как была, с перемазанным лицом, выбежала из ванной к телефону. Когда я сняла трубку, мы обе растерялись от неожиданности.

— Привет, это Китти, — раздался ребячливый, чуть запинающийся голос.

— О, привет, я Коко! — засохшая маска стянула кожу на моем лице, и я с трудом открывала рот.

— Я бывшая жена Мудзу Миянага… Только что приехала в Нью-Йорк и хотела узнать, как он поживает.

— Хорошо, я передам, что вы звонили, — объясняться не было никакого смысла: и так было ясно, что я его нынешняя подружка.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

Держась обеими руками за черные от грязевой маски, затвердевшие, как камень, щеки, я размышляла о том, с какой стати бывшая супруга Мудзу вдруг вздумала ему позвонить. И быстро решила выбросить ее из головы. Если вы не думаете и не беспокоитесь о какой-то вещи или о человеке, она (или он) перестают для вас существовать. И наоборот, чем больше внимания вы ей (ему) уделяете, чем больше страха и беспокойства испытываете, тем в менее выгодном положении оказываетесь.

Итак, я решила забыть об этом случае и не собиралась передавать Мудзу привет от его бывшей женушки. Но когда он вернулся с работы, я не удержалась и рассказала ему о звонке. Было очень любопытно, как он отреагирует.

От удивления Мудзу вопросительно поднял брови и широко раскрыл глаза.

— Китти в Нью-Йорке? — переспросил он недоверчиво. Услышав, каким тоном он произнес ее имя, я вновь ощутила тот противный, почти забытый металлический привкус на кончике языка.

— Она оставила номер телефона?

— Можешь сам посмотреть, — ответила я, с деланно равнодушным видом направляясь на кухню.

За спиной раздались негромкие тональные звуковые сигналы — Мудзу нажимал на кнопки телефонного аппарата, перебирая номера входящих звонков.

— Нашел. Думаю, это тот самый телефон. — В его голосе слышалось явное волнение. Он совершенно не умел притворяться. Временами я даже жалела, что мне попался такой открытый человек. Иногда хотелось, чтобы он не был столь уж непосредственным, вел бы себя чуть загадочнее, умел заинтриговать.

Умирающему отцу Китти неожиданно полегчало. И вот настал теплый весенний вечер, когда — Мудзу и Китти условились об этом по телефону — нам втроем предстояло встретиться в «Старбакс»^{82}. С моей точки зрения, ситуация была нелепой, но Мудзу твердо решил взять меня с собой. И хотя пригласил меня именно он, по мере приближения дня предстоящей встречи он все больше нервничал, вспоминая о моей ревности.

По дороге в кафе он, не переставая, спрашивал меня:

— Ты ведь понимаешь, что между мной и Китти все кончено, правда?

Она опоздала на полчаса и не привела детей, хотя и обещала. Китти была одета в темно-зеленый костюм, на голове — шарф с цветочным рисунком, на носу — солнечные очки с довольно светлыми стеклами. Внешне она напоминала сочное зеленое растение и, судя по поведению, немного нервничала.

Они с Мудзу обнялись, а затем она пожала мне руку.

— О боже, ты выглядишь просто великолепно! — Китти уселась напротив Мудзу, сняла с головы шарф, но осталась в очках.

— Ты тоже, — Мудзу смущенно улыбался и явно чувствовал себя не в своей тарелке, потому что едва не опрокинул кофейную чашку.

Было очевидно, что мое присутствие смущает обоих. Что до меня, то я и не подозревала, что бывшая жена Мудзу красива, как кинозвезда, и что грудь у нее размера на три больше моей.

И тут оба ударились в воспоминания. Чтобы я не чувствовала себя неловко, Мудзу время от времени обращался ко мне с каким-нибудь восклицанием, вроде:

— Коко, знаешь, ведь Китти когда-то была победительницей чемпионата США по вращению обруча. В то время у нее была просто осиная талия, можно было обхватить двумя ладонями.

Или:

— Знаешь, Коко, однажды мать Китти написала ей письмо, где просила мне передать, что в следующий раз, когда я приду на ужин в нормальную американскую семью, мне не следует сморкаться в столовую салфетку, а лучше брать бумажный носовой платок.

И постепенно у меня сложилось впечатление, что брак Мудзу был не таким уж плохим. Чтобы вступить в этот «благополучный» брак с еврейкой, Мудзу пошел против воли консервативно настроенных родителей и практически был изгнан из семьи. Его до сих пор не допускали к участию в семейном бизнесе.