Замуж за императора. Дневники жены Александра III - [97]

30 августа. Четверг.

Такой счастливый в прежние времена, а ныне вдвойне печальный день – остается только подсчитывать потери. Завтракала у Ксении и Сандро, у которого сегодня тоже именины. Пробыла у них до трех пополудни. После чая навестила Тебро, где встретила Марию Раевскую, ее дочь Толстую и молодого Бибикова, кавалергарда. Забавно было наблюдать за расходившимися и разъезжавшимися после тенниса людьми. Домой вернулась в 7 часов. Светила луна, красиво отражаясь в зеркальной поверхности моря. Читала книгу «The hope of the House» [ «Надежда дома» – англ.]. Обедали втроем.

31 августа. Пятница.

В 9 часов пришел Вася, пил со мной кофе. Затем были дочери, с ними и Долг[оруковым] мы поехали к маяку, откуда пешком отправились к Ольге, а потом вернулись домой в экипаже. Жара ужасающая. К завт[раку] была Ольга с мужем. Зина находилась в Ялте. После чая я навестила бедняжку Катю Кл[ейнмихель], но увидеться с нею не удалось, поскольку она чувствует себя очень плохо и сильно ослабла. Я посидела у них в саду с Орбелиани и Машей К. Они рассказывали, что в Петербурге эти канальи убили множество англичан и четырех офицеров – как все это гнусно и возмутительно! Домой возвращалась в 7 часов, было очень жарко. Обедали втроем, так как у Зины разболелась голова и она отправилась спать.

1 сентября. Суббота.

Спала так плохо, что встала только в 8 ½ часа. Невыносимо! Дочери пришли еще до того, как я привела себя в порядок. Провожая Ксению, проехала с нею часть пути. Обратно вернулась пешком вместе с Вяземским. Безветренно, жуткая жара. Завтракали втроем. В 2 часа дня приняла Всеволодского, внука кн[ягини] Кочубей, он по образованию врач, но сейчас вступил в Астраханскую армию. Пробыл у меня час, говорил об очень интересных вещах. Он знает наверняка, что Ники находится в безопасности, – слава и вечное благодарение Господу! Сюда он приехал, чтобы заручиться согласием Олашки[131] возглавить их великое предприятие, – это последняя надежда, и действовать надо немедленно, не теряя времени. Я боюсь, что он на себя это не возьмет, не захочет во что-либо вмешиваться, хотя все это нужно для того, чтобы спасти страну и бед[ного] Н[ики]. Господи, наставь и вдохнови его на это! К огромной радости получила письмо от моего ангела Тюры и ее м[аленькой] Аликс от 27 июля[по] н[овому] ст[илю]. Это ответ на мое письмо, отосланное с нес[частным] Бедикером. Боюсь, она не получила мое длинное послание, отправленное много раньше! Затем я навестила Софи Ф[ерзен], которая была в саду вместе с М[итей] Деном. Потом подошли Лоло с Варенькой и пара новобрачных – Мира Трубецкая и Петр Бобринский. По дороге домой я встретила Стану, ожидавшую свою дочь Елену Тышкевич. Дома у них все замечательно устроено, только больно уж жарко. Николашу я тоже видела. Домой вернулась в 7 часов вечера, обедали вчетвером, затем неожиданно пришла Ксения, чем меня очень порадовала. Выдалась прекрасная, теплая лунная ночь, мы немного погуляли в саду.

2 сентября. Воскресенье.

Была в церкви, очень жарко. Воскресный завтрак. Гости оставались до трех часов. К чаю были Шиловы, затем я отвезла их домой, а потом навестила бед[няжку] г-жу Сомову. Она была так трогательна и все повторяла: «Mais comme s’est aimable («Но как это любезно!» – франц.). В прошлом году у нее случился удар, после чего она не могла говорить, но сейчас ей, к счастью, лучше. Потом подошли также дочь Вера и ее отец. Я осмотрела комнаты, совершенно пустые и оставляющие ужасное впечатление. Зато из окон открывается великолепный вид в обе стороны – на море и Ай-Петри. Обедали вчетвером.

3 сентября. Понедельник.

Дочери пили со мной кофе. Потом мы с Ксенией и Долгоруковым поехали смотреть фруктовый сад, где нас ожидало великолепное зрелище – масса фруктов: сливы, персики, груши и яблоки. Ксения осталась на завт[рак] вместе с Софией Дм[итриевной] и Шателеном, который завтра едет в Одессу и Киев, а также Кривошеиным, рассказывавшим о своем аресте в Москве в авг[усте] и о том, как ему, к счастью, удалось выбраться из этой истории. В 2 ½ часа пополудни я приняла г-жу Иваненко, ур[ожденную] Каткову, даму весьма приятную. После чая я снова побывала у Кати Кл[ейнмихель], которая, слава Богу, чувствует себя лучше. Возвращалась домой прекрасным лунным вечером. Обедали втроем.

4 сентября. Вторник.

Ксения отправилась в Ялту, так что я все утро провела в одиночестве. Погуляла немножко в саду. Завтракали у меня Апрак[сина], а также Ольга, Кул[иковский], Зина и Вяземский. Да, забыла, что в 10 ½ утра у меня была Дилка Вас[ильчикова] 14 и рассказывала avec volubilite (взахлеб – франц.) о своем пребывании в Петербурге и Москве. Она три дня пробыла в тюрьме вместе с женой Миши [Брасовой Н. С.], которая провела там более трех недель. С ужасом вспоминала свою поездку из Москвы в Киев. Мы пили чай с Апрак[синой], когда приехали Юсупов и Шипов, я пригласила их к столу. Завтра ведь праздник кавалергардов, который ныне отмечать больше нельзя! Он [Юсупов] привез прекрасные персики из своего сада. В 6 часов вечера я была на панихиде в кореизской церкви – так грустно. Из кавалергардов присутствовали только Юсуп[ов], Шипов, Орбелиани, Андрюша, Павлик Ферзен и Бибиков. Обедала у меня Ксения. Зину навестила г-жа Картавцева, которая заночевала здесь. Я имела с нею недолгую встречу перед обедом. Наконец-то получила письмо от Кати Оз[еровой], ее ответ на мое длинное послание.