Замуж за императора. Дневники жены Александра III - [100]
18 сентября/1 октября. Вторник.
Как все же быстро летит время, несмотря ни на что! Погода словно в середине лета. Море неподвижно, 19 гр[адусов]. В 10 ½ утра была Апрак[сина], погуляли немного в саду, потом зашел Сандро, сообщил, что Ксении лучше, тем не менее просил ее не навещать, чтобы не заразиться. Досадно. Апрак[сину] сменила Бетси, побывавшая в Киеве и Одессе. Она осталась на завт[рак], на котором также присутствовали Ольга, ее муж и Комов, тоже только что вернувшиеся из поездки. Она [Бетси] рассказывала много интересного. Потом я долго сидела на берегу в Мисхоре. Лоло преподнесла мне подарок, передав письмо от Тюры. Радость неописуемая. Она – единственная, от кого я получаю известия. Обедали вчетвером.
19 сентября/2 октября. Среда.
Поднялась очень рано, затем пришла Ольга, и сразу за нею – Задорожный[132], которого мы так рады были снова увидеть. Долго беседовали с ним обо всем, что нам довелось пережить за целую зиму. Я сказала, что поначалу считала его омерзительным, настоящим палачом. Он рассмеялся и ответил, что ему пришлось делать вид, будто он таков, иначе его прогнали бы и заменили кем-нибудь похуже. Он не решался даже смотреть на меня, поскольку знал о том, что меня собирались убить, и ему было так больно. Как же все-таки это трогательно! Я очень рада, что вновь смогла поблагодарить его за все. Потом, несмотря на жару, я погуляла немножко в саду. К завтраку была le couple Пантелеевых. Они передали мне замечательные груши и персики из своего сада. Какие добрые, какие замечательные люди! После чая я навестила Елену в ее маленьком домике. К сожалению, Тышкевич отправился в Евпаторию, чтобы встретиться со своим дядюшкой. Она же – само очарование. Вернувшись домой, я читала, потом обедали вчетвером. 19 гр[адусов] т[епла], и это вечером.
20 сентября/3 октября. Четверг.
Ольга пришла еще до того, как я завершила утренний туалет. Пила со мной кофе. Затем подошел Сандро. Он полагает, что Н[ики] находится в Дании, во что я не верю! Советует уехать, чем опять разбередил мне душу! Да если б я только знала, что мне следует делать! Зашла к Ольге, малыш очень мил и забавен. Завт[ракали] у меня Ольга с мужем, Комов, Софи Ф[ерзен] и Дены. Было весьма уютно, только так жарко, что после завт[рака] мы решили посидеть в тени позади музыкальной гостиной. Тебро и Вера Сомова пили чай у Зины, часть дороги на обратном пути они проехали со мной, а я наконец-то навестила Ксению, она по-прежнему простужена, не встает – такая досада. Домой вернулась в 6 часов вечера, дочитала прекрасную книгу «Кап[итан] Десмонд». Зина отправилась на концерт в Симеиз. Обедали втроем.
21 сентября.
Ольга снова пила со мной кофе. Долг[оруков] на весь день отправился в город. Я проводила Ольгу до дома, поиграла с Тихоном. Потом у меня были Вяземский с Фогелем. Очень жарко, как в середине лета. Завтракали у меня Ольга, а также ее муж и Комов, оба последних вечером уезжают в Новороссийск. У бедняжки молодой Толстой, у[рожденной] Раевской, после весьма непродолжительной болезни умер муж. Печально, еще и трех лет не прошло, как они поженились. Так много больных новой, очень серьезной болезнью, называемой испанской инфлюэнцей[133]. После чая навестила Пантелеевых, они показали мне письмо от сына, который пишет, что теперь наверняка находится в полной безопасности. Да будет так, Господи! Обедали втроем.
22 сентября. Суббота.
Поднялась очень рано – до 7 ½. Была Ольга, я проводила ее немного, а на обратном пути встретила детей Васильчиковых, сидевших под палящим солнцем с гувернанткой, которая рассказала, что вскоре ей, как и многим другим англ[ичанам], придется уехать домой. Затем появился Сандро, мы долго сидели с ним в тенистом месте, после чего я отправилась домой в 11 ¼ утра, поиграла немного на пианино. Завтракали втроем. Долг[оруков] пришел только после завт[рака]. Утром Вяземский передал мне открытое письмо редактора «Политикен», который просил меня принять своего сотрудника профессора Хольмана и передать через него привет Дании. Мы встретились в 2 ½ пополудни, но, к моему удивлению, он оказался не датчанином, а немцем, я не удержалась и сказала, что согласилась принять его, полагая в нем одного из своих соотечественников, ибо никому иному я интервью не даю. Он слегка смутился, и аудиенция получилась весьма недолгой. На самом же деле я была просто возмущена. Чай пила у Кати Кл[ейнмихель], сын которой только что прибыл. Я видела его лишь мельком и ни за что не узнала бы его, так ужасно он выглядит. Родственники счастливы, что он снова с ними. Вернулась рано, начала писать Вальдемару, поскольку этот господин [Хольман] предложил передать письмо. Долг[оруков] чувствовал себя неважно, но сыграл потом со мной в безик.
23 сентября. Воскресенье.
Отправилась в Ай-Тодор в церковь. Ксения все еще простужена, хотя ей лучше. Посидела на балконе. Орбелиани сообщила, что наш славный Влади Ор[лов] принял решение уехать отсюда в пятницу вместе со своей мадам – вот уж действительно стыд и срам и такая глупость! Все, кто любит его, возмущены. В 3 часа дня я приняла Кривошеина. Он снова отправляется в Киев по делам своих офицеров. Он привел с собой молодого офицера, который, будучи в тюрьме, разговаривал с другим раненым оф[ицером]. Тот был якобы в Екатеринбурге и уверял, что мой Н[ики] с семьей действительно освобождены и находятся в безопасности, во что мне так хочется верить
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
«… невозможно было представить себе более милого лица, на котором выражались бы в такой степени кротость, доброта и снисходительность. Она очень стройна, с прозрачным цветом лица, и в глазах тот необыкновенный блеск, который поэты и влюблённые называют небесным, но который внушает опасение врачам»(Фридрих Гагерн об Ольге Николаевне)Фрейлины недоумевали: «Как, в девятнадцать лет все еще не замужем?». Претендентов на руку принцессы было немало, но сердце ее тосковало по любви. Император разрешил любимой дочери следовать зову сердца, но лишь в 1846 году, пережив несколько любовных драм, чуть-чуть не пошатнувших благоденствие царской семьи, в Палермо, двадцатичетырехлетняя принцесса повстречала Карла Вюртембергского и согласилась стать его женой.Накануне свадьбы Император пожелал дочери: «Будь Карлу тем же, чем все эти годы была для меня твоя мама».