Замуж со второй попытки - [21]

— С чего ты взяла? — с раздражением ответил Кормак. — Я не собираюсь ни в кого влюбляться, ты же знаешь. Если я и засматриваюсь на нее, то лишь потому, что она красивая — вот и все. — Он взял сумку и подошел к двери. — Мне нужно отвезти ее вещи. Увидимся позже.

Милла скрестила руки и окинула взглядом эскиз, над которым трудилась. Пол вокруг нее был усеян листами с другими набросками, на которых она пыталась запечатлеть скалы и небо. Обычно Милла редко пользовалась для рисования углем, но его резкие темные штрихи очень хорошо подходили для того, чтобы передать суровую красоту того уголка природы, который так любил Кормак.

Она приступила к новому наброску, но тут раздался громкий стук в дверь. Милла вспомнила, что Кормак обещал вернуться с ее вещами. Милла пригладила волосы и похромала к двери студии, но Кормак вошел сам, не дожидаясь, когда ему откроют. При виде него Милла почувствовала уже привычный трепет и прилив крови к щекам.

Чтобы скрыть свое смятение, она с ходу перешла в наступление.

— Я не слышала, как вы вошли в дом. Вы случайно не служили в спецподразделении?

Кормак криво улыбнулся.

— Я ведь постучал. Что касается спецподразделения. А вы сами, случайно, не оттуда? — Должно быть, Милла выглядела озадаченной, потому что он добавил: — Не хотите взглянуть на себя в зеркало?

Она посмотрела на свои руки и жилет.

— Я что, измазалась углем?

— Похоже, да. — Кормак подошел ближе и указал на сумку в руке. — Я привез ваши вещи, а в машине лежит альбом для рисования, который вы использовали в студии Калькаррон‑Хаус. Я не знал, понадобится он вам или нет…

Милла почувствовала легкую тревогу, вспомнив, что ее последний набросок в этом альбоме изображал…

— Вы заглядывали в него?

— Он лежал открытым. Я увидел пару грустных глаз.

Это был лишь незаконченный набросок, и Милле оставалось надеяться, что Кормак не узнает в нем себя.

Она отступила назад.

— Вы правы насчет грустных глаз. Я рада, что вернулась к пейзажам. — Милла улыбнулась, стараясь говорить беззаботным тоном. — Несмотря на это, я хотела бы, если возможно, сохранить этот альбом на память… Пойду умоюсь.

В ванной Милла посмотрела на свое отражение и рассмеялась. Она так перемазалась углем, что и в самом деле напоминала замаскировавшегося морского пехотинца в ходе секретной операции. В крошечной раковине отмыть такое не получится. Милла быстро приняла душ, надела чистые джинсы и блузку. Расчесав волосы, она попыталась собрать их в пучок. Руки не слушались. Перед глазами стояло лицо Кормака. Милла сделала глубокий вдох и заставила свои пальцы скрепить волосы заколкой.

Сегодня Кормак казался дружелюбнее, чем раньше, менее отстраненным. Он даже немного раскрылся перед ней. Но это ничего не значило, за исключением того, что, возможно, они теперь стали друзьями.

Милла заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из заколки, и залепила порез на руке новым пластырем. Всего лишь небольшое повреждение — Кормак, должно быть, видел раны намного тяжелее. Она снова задалась вопросом, какая трагедия могла настолько изменить его, что об этом даже судачат местные жители. Сэм сказал, что его брат был в Афганистане… «Впрочем, это не мое дело, — сказала себе Милла. — Надо пойти поблагодарить Кормака за то, что он привез мои вещи».

Она нашла его в студии, разглядывающим разбросанные по полу эскизы. Едва Милла вошла, Кормак поднял глаза, и на секунду она снова увидела, что в его взгляде мелькнула тоска.

— Очень красиво нарисовано.

— Спасибо, но это пока лишь наброски… — Ощущая внезапную сухость во рту, Милла с трудом сглотнула. — Законченные работы будут написаны маслом на холсте.

Он улыбнулся.

— Мне кажется, эти рисунки сами по себе уже впечатляют.

— Спасибо.

Милла не понимала, почему улыбка Кормака заставила ее покраснеть, но под его взглядом она смутилась.

— Как ваша нога?

Милла пожала плечами.

— Честно говоря, она меня не беспокоит, но когда работаю, я обычно ничего не замечаю. Кажется, немного болит. Я провела на ногах пару часов.

— Не пару часов, а куда больше. Уже восьмой час вечера.

— Вы шутите?

— Нет! — Кормак нахмурился. — Вы что‑нибудь ели с тех пор, как я вас тут оставил?

— Нет. Я собиралась, но…

Он раздраженно поджал губы.

— Вы совсем как мой дедушка. Тот тоже забывал обо всем, когда рисовал. Вам нужно поесть и отдохнуть.

— Я знаю, но до выставки осталось так мало времени, и из‑за этого я очень нервничаю. Это заставляет меня вести себя…

— Глупо! Вот то слово, которое вы ищете.

— А вы разве никогда не ведете себя глупо?! — с негодованием воскликнула Милла.

Он пристально посмотрел на нее, его недовольный взгляд смягчился.

— Я этого не утверждаю. Но если вы собираетесь остаться здесь, вам нужно заботиться о себе. Таковы были условия нашей сделки, помните? — Кормак неожиданно расплылся в улыбке. — У вас найдется коробка кукурузных хлопьев?

Милла рассмеялась.

— Вообще‑то, нет. Я собиралась закупить продукты на следующий день после приезда, но потом возникли проблемы с водопроводом…

Пару мгновений Кормак пристально смотрел на Миллу, а затем заявил:

— Я не дам вам умереть от голода у меня на глазах. Я отвезу вас поужинать. — Должно быть, он прочитал ее мысли, потому что добавил: — Не волнуйтесь, мы поедем не в Калькаррон‑Хаус.