Замуж со второй попытки - [12]

— В другой ситуации я бы в первую очередь отремонтировал водопровод в коттедже. Но это просто неудачное стечение обстоятельств, Милла. Мне очень жаль, но мы пока ничего не можем сделать для вас, кроме как предложить вам свое гостеприимство, включая использование этой студии и любые материалы, которые вам нужны. Вам придется провести здесь всего лишь на один день больше.

Кормак обвел взглядом комнату, которую любил его дедушка.

— На мой взгляд, нет ничего ужасного в том, чтобы немного побыть здесь.

Милла вскинула подбородок.

— Я не говорю, что это ужасно. Просто я ожидала совсем иного — полагала, что смогу расположиться в коттедже Стратбурн, чтобы поработать в одиночестве, а вместо этого я здесь, да еще и накануне…

Заметив мелькнувшую в ее глазах уязвимость, Кормак, не сдержавшись, полюбопытствовал:

— Накануне чего?

Пальцы Миллы потянулись к подолу футболки, но она тут же сунула их в карманы джинсов.

— Накануне свадьбы. — Милла потупилась. — Просто я недолюбливаю все, что связано со свадьбами.

— Ладно. Тогда постараюсь не предлагать вам руку и сердце…

Она подняла голову и нахмурилась.

— По‑вашему, это смешно?

Кормак пожал плечами. Он и сам не знал, почему у него вырвались эти слова. Они походили на те тонкие остроты, которыми он славился прежде. Было время, когда он мог всего одной шуткой рассмешить всех ребят из своего взвода. А еще Кормак постоянно смешил Дункана. Возможно, сейчас ему захотелось заставить улыбнуться и Миллу, потому что улыбка шла ей намного больше, чем хмурый взгляд.

Милла вздохнула, повернулась к шкафу и начала по очереди открывать ящики.

— Вся эта суета, беспокойство… бесконечные планы и мечты… а в конце концов в день твоей свадьбы может пойти дождь или жених не явится к алтарю. Я имею в виду, к чему столько хлопот?

Кормаку показалось, что Милла, возможно, говорит о себе. Его взгляд невольно скользнул к ее левой руке.

— Я так полагаю, это риторический вопрос?

Она либо не расслышала Кормака, либо предпочла не отвечать. Он наблюдал, как Милла роется в нижнем ящике, и думал о том, что, возможно, эту девушку кто‑то сильно подвел — бросил у алтаря или что‑то в этом роде. Вероятно, придурок, который так с ней поступил, был не достоин даже целовать землю, по которой ступала Милла, но ее личная жизнь Кормака не касалась.

Словно почувствовав на себе его взгляд, Милла закрыла ящик и встала.

— Прошу прощения за свои жалобы. Я очень надеюсь, что у вашей сестры будет прекрасная свадьба. Но мысль о том, что мне придется пытаться работать в доме, охваченном предсвадебной лихорадкой, меня, если честно, пугает.

— Пугает? — Кормак попытался перейти на примирительный тон. — Если вы такая же, как мой дед, то за мольбертом вы, наверное, так увлекаетесь, что даже не знаете, какой нынче день недели…

Что‑то в выражении ее лица прогнало его улыбку. У Кормака никак не получалось поладить с Миллой. Зачем он вообще пытался?

Кормак посмотрел на часы.

— Нам пора спускаться к ужину. — Он подошел к двери и открыл ее, пропуская вперед гостью. — Уверен, что вы почувствуете себя в Калькаррон‑Хаус лучше, когда познакомитесь со всеми, кто здесь живет.

— Возможно. — Она прошла мимо него и остановилась у дверей своей комнаты. — Извините, это прозвучало так грубо. — Милла подняла глаза и посмотрела на Кормака. — Я вам благодарна, конечно, просто…

— Просто вы недолюбливаете все, что связано со свадьбами, я понял.

Она кивнула.

— Мне нужно немного освежиться, а потом я спущусь в столовую.

— Конечно. Можете не торопиться.

Когда Милла закрыла за собой дверь, Кормак глубоко вздохнул. Он знал, что сообщить новость о шатре будет непросто, но он и подумать не мог о том, что эта художница, оказывается, питает отвращение к свадьбам.

Кормак знал, что причиной такой острой реакции может быть только скрытая в глубине души боль. Разве он не был полон ненависти к снайперам, которые убили Дункана? Кормак вспомнил уязвимость, мелькнувшую в глазах Миллы, еле заметное дрожание ее губ. Кто же мог так сильно ранить ее?

Отогнав от себя эти мысли, он пошагал по коридору к лестнице, ругая себя за любопытство к Милле О’Брайен. Интерес к кому‑либо опасен, потому что открывает двери для других чувств, способных привести к путанице и беспорядку, а Кормаку и без того хватало смятения в мыслях.

Раз Милла терпеть не может «все, что связано со свадьбами», надо будет постараться перевести беседу за ужином на более безопасную территорию. Людям, как правило, нравится рассказывать о своих любимых занятиях, поэтому Кормак решил, что за столом будет расспрашивать Миллу о ее работе и о том, что ее вдохновляет на написание картин…

Милла опустилась на пуф и посмотрела на темные холмы за окном. Она все еще не могла до конца поверить, что ее планы нарушены, и теперь ей придется терпеть ужин с семьей Кормака, где главной темой разговора должна была стать «большая свадьба» Рози.

Милла расстегнула молнию на сумке со своими вещами и вытащила шелковую блузку. Это была единственная нарядная вещь, которую она взяла с собой. Перед зеркалом в ванной Милла пригладила волосы и умыла лицо.

Ужин наверняка станет тяжелым испытанием. Придется улыбаться и проявлять интерес к идеальной свадьбе Рози, хотя в душе царит уныние.