Замри - [50]

На пороге появляется мисс Дилейни.

– Хочу сделать себе чай, – говорит она. – Ты будешь?

Я киваю, продолжая перебирать фотографии.

Ее проигрыватель. Розовые пальцы ног на пожухлой траве. Угол гостиной Дэйви: за окном капли дождя висят на телефонных проводах.

Мисс Дилейни аккуратно обходит разложенные на полу фотографии, ставит дымящуюся кружку на подоконник рядом со мной и тихо удаляется.

Ее ноги с царапиной под коленкой. Ее отец, спящий на диване. Я нахожу, сортирую и разглядываю, концентрируясь с такой силой, что не замечаю, как темнеет за окном, пока мисс Дилейни не включает свет. Я моргаю. Поднимаюсь на ноги. Оглядываю пол, усыпанный осколками жизни Ингрид.

Я собираю все фотографии, которые выбрала, и выхожу в общий кабинет. Мисс Дилейни, потягивая чай, читает книгу. Я смотрю на часы. Почти девять.

– О боже, – говорю я. – Простите. Я совсем забыла о времени.

Она отрывается от книги.

– Ничего страшного. Ты нашла вдохновение, которое искала?

Я качаю головой.

– Пока нет.

Она закрывает роман и одним глотком допивает чай.

– Иногда вдохновение находит тебя само, иногда его нужно выследить.

– Можно я одолжу эти снимки?

Она берет у меня фотографии. Смотрит на пару из них.

– Погоди, я дам тебе папку, – говорит она.

Я помогаю ей закрыть кабинет, и мы вместе доходим до парковки, садимся по машинам и прощаемся.

11

Дома папа разогревает для меня ужин, и я, перекусив, выхожу во двор. Я сижу на полу своего дома на дереве, прислонившись к одной из стен, которые успела возвести. Отсюда видны бледные очертания холмов и свет в окнах домов в паре миль от нас. Я ложусь на спину и смотрю на звезды. Надеваю наушники, слушаю какую-то тоскливую музыку. Когда я начинаю замерзать, я достаю из рюкзака дневник Ингрид и открываю следующую запись. Я так давно не читала его – обычно мне достаточно знать, что он со мной. Я включаю фонарик и сажусь на край, болтая ногами в черном небе.

дорогой джейсон!

сегодня мне хотелось умереть. я проснулась и поняла, что не хочу открывать глаза. я попробовала не шевелиться, чтобы снова заснуть. не вышло.

когда кейтлин позвонила и спросила, не хочу ли я встретиться, я вела себя отвратительно. сказала ей, что у меня дел выше крыши, повесила трубку и легла снова, чувствуя страшную тяжесть и усталость в руках и ногах. но я все равно не смогла заснуть, и мне пришла в голову тупая идея. я позвонила лузерам, с которыми мы с кейтлин гуляли пару раз. я предложила им встретиться в парке у ручья самым соблазнительным голосом, какой только могу изобразить. и, чтобы не слиться в последний момент, сказала им взять презервативы.

и я ничего не почувствовала. я не умирала – я уже умерла.

когда я пришла, они меня уже ждали, сидели на камне и бросали камешки в грязную воду. один из них посмотрел на меня и ухмыльнулся как-то странно. даже не знаю, по-доброму или нет. другой все смотрел себе на руки.

я почти ничего не запомнила.

я даже внимания особо не обращала.

если я когда-нибудь вырасту и у меня будет дочь, я не знаю, что скажу ей, когда она спросит меня про мой первый раз. но я знаю, чего точно говорить не буду: их было сразу двое, и я почти их не знала, и они мне даже не нравились, и это было на камне в загаженном парке, у ручья с грязной водой. и я не стану говорить ей, что даже не стала раздеваться, а просто затолкала трусы в сумку и задрала юбку, и я не стану говорить, что было не так больно, как я надеялась. что было больно, но недостаточно, и к тому времени, как первый из них кончил и его сменил второй, это была даже не боль, а просто неприятное саднящее чувство, которое и болью не назвать.

но знаешь, джейсон, я хотела извиниться за то, что все испортила. я понимаю, что, если когда-нибудь все-таки прикоснусь к тебе, это будет уже не так, как я представляла, но я все равно на это надеюсь.

в общем, мы встретимся через несколько лет, и к тому времени я успею разобраться в себе, слезть с таблеток и закончить психотерапию. ты будешь представлять нашу страну на олимпийских играх. ты будешь бежать с невероятной скоростью и со стороны казаться смазанным пятном, а я буду фотографировать тебя для нью-йорк таймс и поймаю потрясающий кадр, как ты пересекаешь финишную линию, а остальные участники бегут в нескольких ярдах от тебя. и вечером у нас будет секс в твоем номере в пятизвездочном отеле. и мы будем не трахаться, а заниматься любовью. ты снимешь с себя всю одежду, а я сниму свою. и ты будешь долго целовать меня. а мне уже будет лучше, поэтому на этот раз я не буду хотеть, чтобы ты причинил мне боль. я буду нормальной. когда ты будешь нежно касаться меня, мне будет приятно. и если когда-нибудь у меня родится дочь, возможно, я расскажу ей эту историю, а не ту. я расскажу ей про вид из окна номера и про то, как ты касался пальцами моих губ, прежде чем их поцеловать.

ингрид

Я смотрю в черное небо и пытаюсь понять, как Ингрид могла так поступить. Я пытаюсь вспомнить этих парней, представить их более детально. По-моему, одного звали Кевин. Кевин и, кажется, Льюис. Или Лерой? Кевин и Лерой? Когда это произошло? Что еще происходило в моей жизни в тот день? Я не могу поверить, что видела ее после этого на следующий день или даже в тот же вечер и не поняла. Но именно так все и было. Может быть, она знала, что сможет вести себя как ни в чем не бывало; может, она до совершенства отточила умение притворяться. А может, она думала, что я замечу, а я ее подвела.