Замри - [49]
Его прекрасной, покрытой веснушками руке.
– Тейлор, – говорю я. Я произносила его имя миллион раз, но на этот раз оно звучит по-другому, словно я первая, кто его произнес, словно он единственный носит это имя.
– М-м?
Я переплетаю пальцы с его пальцами. Он паркуется. Я не отвечаю. Мне просто хотелось произнести его имя.
– Какое взять? – спрашивает он.
– Любое с карамелью.
Он легонько стискивает мне ладонь, отпускает. Хлопает дверью. Заходит в сияющий неоном «Севен-элевен».
– Думаю, тебе нужно двигаться дальше, – говорит мисс Дилейни, сверившись с журналом.
Уроки уже закончились, и мы сидим в ее подсобке. На полках аккуратно расставлены книги, на столике в углу – жестяные банки с чаем, на стенах – ее работы из серии с мотелями.
– Мне очень нравится, – говорю я.
Проследив за моим взглядом, она смотрит на фотографии.
– Спасибо. Это пока мелочь. Ну не совсем. Это начало.
– Начало? В каком смысле? – Я никогда не думала о фотографии как о промежуточном этапе. Я хочу, чтобы она объяснила.
– Все мои работы связаны с процессом осознания себя. Последняя серия – та, которую ты видела в галерее, – была посвящена разделению и объединению.
Она открывает ящик высокого, широкого шкафа и раскладывает передо мной несколько фотографий.
– Это начало той серии.
На снимках изображены разные женщины в разных комнатах. Я узнаю мисс Дилейни в нашем кабинете – она стоит, прислонившись к доске, покрытой фотографическими терминами и схемами. Другой снимок сделан в маленькой тесной кухне. За круглым столом рядом со стопкой газет сидит девушка. Она выглядит знакомо, но я ее не узнаю.
– Это кухня моего отца, – говорит она.
Я присматриваюсь к девушке. На ней свободная толстовка с логотипом университета, а волосы убраны в два хвостика. Она полулежит на столе, опершись на локоть.
– Это вы.
– Да.
– Когда учились в колледже?
– Нет. Два года назад. Ты тогда меня уже знала.
– Вы шутите?
Я не могу скрыть изумления, и она смеется. Я никогда не слышала от нее такого смеха. Она звучит моложе, как человек, который может сидеть за соседним столиком в ресторане или в заднем ряду в кинотеатре. Как кто-то, с кем могли бы дружить Дэйви и Аманда. Я перехожу к следующей фотографии. И снова я едва узнаю ее. Идеально прямые распущенные волосы струятся по плечам. Она сидит на коленях на кровати и смотрит прямо в камеру. С обеих сторон от кровати, на тумбочках, горят свечи. На ней крошечный шелковый пеньюар. В первую секунду я испытываю смущение от того, что вижу свою учительницу почти голой, но потом вспоминаю бесконечные фотографии обнаженной натуры, которые видела за последние три года в ее классе, и фотография становится более естественной.
– Я вдохновлялась Синди Шерман, – говорит мисс Дилейни. – Ты ведь помнишь ее работы?
Я киваю.
– Она снимает себя в образах разных людей.
– Верно. Только я не пыталась стать кем-то другим. Я хотела примирить разные части себя: учительница, художница, возлюбленная, дочь, подруга. И так далее.
– Эти снимки… они потрясающие.
– Это была моя отправная точка. Как и снимки из мотелей. Автопортреты были слишком буквальны. Я переключилась на предметы обстановки, но они были слишком статичны. В результате я пришла к куклам. Это все еще неживые объекты, но по сути они символизируют женскую фигуру. Разбирая их, изучая отдельные части в отрыве от остальных и собирая обратно, я смогла побороть проблемы, над которыми работала.
– А над какими проблемами вы работаете сейчас?
Она собирает фотографии и прячет их назад в ящик. Возможно, мой вопрос был слишком личным?
Она вздыхает.
– Знаешь, Кейтлин, я думаю, что над теми же, что и ты. Хроническое ощущение, что чего-то не хватает. Темнота. Незаполненность. – Ее фотографии вторят ей со стен. Десяток вывесок «Свободные номера» светятся в темноте.
– Я всегда начинаю с чего-то максимально буквального, – говорит она. – Но, как я уже говорила, это лишь отправная точка.
Она поворачивается ко мне.
– Вернемся к тебе. Что ты планируешь снять, чтобы компенсировать целый год скверных поделок и несданных заданий? – Ее слова звучат жестко, но она улыбается.
– Разве вы не дадите мне задание?
– Нет, – говорит она. – Гораздо интереснее будет посмотреть, что ты придумаешь сама.
Она кивает на свою коллекцию книг.
– Если захочешь обратиться к ним за вдохновением, прошу. Мне нужно проверить кучу работ.
Я встаю и поглаживаю пальцами корешки. Сара Мун. Уолкер Эванс. Мона Кун. Все мои любимые фотографы.
– Вообще-то, – говорю я, – если вы не против, я бы хотела покопаться в том ящике, про который вы говорили. С работами Ингрид.
– Конечно. – Она указывает на шкаф. – Нижний ящик. Я буду в общем кабинете. Можешь не торопиться.
Она разрешает мне воспользоваться телефоном и предупредить родителей, что я опоздаю на ужин, а потом я устраиваюсь на полу в ее подсобке и выдвигаю ящик. Как она и говорила, внутри сотни фотографий со мной. Некоторые мне знакомы, о существовании других я даже не догадывалась. Я откладываю снимки с собой в сторону. Что еще тут есть?
Я нахожу фотографию комнаты Ингрид: бумажные фонарики, висящие на разной высоте, мягко освещают журналы и разбросанную одежду. Я кладу это фото перед собой. Рядом размещаю фотографию, на которой ее родители сидят у бассейна во дворе. На самом дне папки я нахожу фото ее стола с цветными карандашами, бутылкой лимонада и ее дневником – теперь моим дневником, – открытым на одной из ранних записей. Есть еще фото столика в ее ванной комнате, заваленного косметикой, средствами для волос и шпильками. Еще одно – с ее отражением, она сфотографировала себя почти вплотную к зеркалу. Бо́льшая часть лица закрыта камерой. Я касаюсь ее подбородка. Этот снимок я кладу рядом с другими.
Марин бросила все и сбежала из родного города, не объяснив причин даже лучшей подруге Мейбл. Она поступает в Нью-Йоркский колледж в тысячах километров от дома и пытается начать новую жизнь. Однако, когда на новогодние каникулы к ней приезжает Мейбл, намереваясь возобновить общение, прошлое настигает Марин с новой силой, вынуждая взглянуть в лицо одиночеству и страхам. «Мы в порядке» — роман об утраченной любви, принятии себя, скорби и семейных тайнах.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Для Артура все только начинается: он приехал в Нью-Йорк на летнюю стажировку и мечтает попасть на все свои любимые бродвейские шоу. У Бена каникулы не задались: он недавно пережил расставание и, вместо того чтобы писать свою книгу, вынужден ходить на дополнительные занятия. Однако мимолетная встреча в почтовом отделении переворачивает их жизни с ног на голову. Что, если они никогда не найдут друг друга в огромном мегаполисе? А что, если найдут… но все пойдет не так, как в великих мюзиклах о любви?
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.