Заморский рубеж - [20]

– Господин десятник, – озабоченным тоном начал Михась, – мы тут с друзьями никак не можем решить, что важнее при преодолении забора: толчок ногой о препятствие, который может ведь тело и отбросить, или все-таки подтягивание на руках?

Будь Дымок чуть постарше и поопытнее на ниве воспитания подрастающего поколения, он, несомненно, задумался бы: с чего это вдруг отличный дружинник, перелетавший через этот самый забор не менее тысячи раз, задался таким странным вопросом? Но молодой наставник подвоха не почувствовал и с высоты своей должности снисходительно и с готовностью объяснил:

– Здесь важно соблюсти баланс: толкнуться не слишком сильно и подтянуться в тот момент, пока инерция подскока тянет тело вверх. Вот, смотрите! Он легко и стремительно разбежался, прыгнул на забор. О дальнейшем Дымок не любил вспоминать. Нога и руки его соскользнули, как по маслу, и он беспомощно шлепнулся перед препятствием, яко куль с пшеном. Масло было самое настоящее, льняное. Михась со товарищи, зная об утренних упражнениях, ночью старательно намазали им забор.

Сконфуженный Дымок поспешно поднялся с песка. «Боец должен быть готов к любым неожиданностям!» – звучали у него в мозгу его собственные слова. На него выжидательно, с преувеличенной серьезностью таращились полсотни пар лукавых глаз.

– Ну что ж, – как ни в чем не бывало произнес Дымок, – старый десятник, уставший в многочисленных битвах, уже не может преодолевать препятствия с должной легкостью. Надеюсь, кто-то из вас, достойной нашей смены, покажет, как то делается. Дружинники Михась, Разик и Желток! Выйти из строя! Преодолеть забор! Названная троица, к удивлению Дымка, который безошибочно опознал в них зачинщиков, без всякого замешательства и смущения, с готовностью вышла из строя, заняла исходную позицию. Затем они расстегнули прикрепленные к ремням подсумки и что-то вынули из них. Вглядевшись, Дымок с изумлением увидел, что дружинники надевают на сапоги и на ладони специальные шипы, которые имелись в арсенале тайной лесной дружины и в соответствующих ситуациях использовались для того, чтобы легче было карабкаться по бревенчатым крепостным стенам во время скрытой ночной атаки. Словом, заговорщики все предусмотрели и ко всему были готовы. Они легко перелетели через скользкий забор и безо всякого смущения заняли место в строю. Дымок был все-таки не зря назначен десятником и наставником, поэтому он во всеуслышание похвалил троицу за ловкость в преодолении особо сложного препятствия и под дружный и одобрительный смех произнес слова, которые вертелись у всех на языке: «Боец должен быть готов к любым неожиданностям!» Авторитет молодого десятника после этого случая, естественно, только вырос, да и он сам, будучи человеком умным и честным, для себя кое-что понял. Ну а рассказ об очередной проделке пресловутой троицы мгновенно облетел Лесной Стан.

Дымок был человеком, безусловно, порядочным и незлопамятным, но совершенно естественное желание отплатить шутникам той же монетой у него присутствовало. Поэтому он не без умысла встал на итоговых испытаниях в числе наблюдателей возле памятного забора, точно предугадав, что кто-то из трех друзей обязательно вырвется вперед и встретится с ним взглядом. Конечно, он не стал мазать маслом забор, но одной лишь улыбкой и озорным подмигиванием сбил бежавшего первым Михася с темпа, ибо у того на миг мелькнула мысль, что десятник приготовил ответную шутку и его, Михася, опорная нога и руки, на которых на сей раз не было никаких шипов, сейчас соскользнут с забора.

Но все было по-честному. По-честному, по-честному. Михась с трудом открыл глаза. Он не мог понять: то ли сам начал шептать эти слова, то ли какая-то лесная птица принялась выводить похожую трель. Он вновь опустил веки, погрузился в свой странный сон наяву.

– Равняйсь! Смирно! – Тысяцкий сделал паузу, покрутил седой ус. – Слушай составы боевых троек, допущенных к заключительному виду итоговых испытаний: двухсотверстному ускоренному переходу. Тройки сформированы в порядке мест, занятых по итогам состязаний во всех предыдущих видах. Первая тройка: Михась, Разик, Желток…

И вот их первая боевая тройка стоит на исходном рубеже. За ними с интервалом в четыре часа каждая пойдут остальные тройки. На опушке бескрайнего дремучего леса три фигурки в серо-зеленых коротких кафтанах, такого же цвета нешироких шароварах и в сапогах до колен. Простой и удобный кафтан бойцов лесной дружины покроем и цветом повторял зеленые куртки английских йоменов-лучников, в пух и прах крошивших французскую рыцарскую кавалерию в конце Столетней войны, а в свободное от исполнения долга перед Родиной время успешно разбойничавших и браконьерствовавших в своих и чужих лесах. Лешие, побывавшие в заморщине, взяли на вооружение кое-что из их тактики и одежды. Западные рыцари стремились отличиться пышностью оперений своих шеломов и яркостью гербов, до блеска начищенными доспехами. Тактика лучников, давших впоследствии начало ружейным командам, воевавших рассыпным строем и получивших название егерей (хотя их предшественники были, наоборот, в основном браконьерами), заключалась как раз в том, чтобы не выделяться на фоне театра военных действий и из естественных укрытий отстреливать блестящие и четко очерченные ходячие мишени с дурацкими плюмажами на шлемах. И эта тактика, и одежда как нельзя более подходили лесным дружинникам. Головной убор таких бойцов был также заимствован из Европы. Там, кроме широкополых шляп, изготавливаемых из твердого фетра, в XIII веке от Рождества Христова появились плоские и мягкие береты, ставшие особо модными при дворе Франциска I. Берет был хорош тем, что не сваливался с головы при активных действиях, и прямо на него при необходимости можно было быстро и без проблем надеть стальной шелом. Серо-зеленые береты дополняли летнюю форму одежды дружинников, которая делала их незаметными в лесу и в траве. Только бойцы особой сотни, подчеркивая свою особость, носили береты черного цвета.