Заморозь мне «Маргариту» - [31]

Кроме того, у Хоукинса имелась подружка по имени Дафна, к которой я испытывала чувство благодарности и которую – виной тому ее нелепое имя и та одежда, что она покупала Хоукинсу, – я всегда представляла разумной и практичной девушкой, получившей образование в монастырской школе, с мощными руками и ногами, с обесцвеченными волосами, завязанными сзади яркой лентой. Я подозревала, что только наличие Дафны удерживало Хоукинса от невменяемых, заведомо обреченных на полный провал и жутко кровавых попыток наладить отношения со мной. Хотя, должна признаться, мысленный образ Дафны, который я создала для себя, все-таки успокаивал меня. Окажись она гибкой, элегантной, сексуальной богиней с бархатистым голосом и упругой грудью, ситуация, возможно, не так сильно веселила бы меня…

– Сэм? – в тумане моих размышлений прорисовалось лицо Хоукинса.

В своем полукоматозном состоянии я подумала, что это неплохое название для романов-фэнтези. Серия «Туманы размышлений», книга третья. Краткое содержание: на пути к завоеванию Вершин Относительной Душевной Гармонии одинокий воин Зак должен бросить вызов кровожадным гориллам из племени Эмпирического Релятивизма…

– Хватит! – сказала я вслух, села и потрясла головой, чтобы не дать подсознанию окончательно завладеть мной. Последние мгновения перед пробуждением – самые опасные. – О черт! – Обеими руками я схватилась за голову, пытаясь унять начавшийся внутри оглушительный скрежет шестеренок.

– На, выпей, – сказал Хоукинс, предлагая мне две таблетки солпадеина и стакан воды.

– И вновь я совершаю богослужение в храме Святого Солпадеина, – прохрипела я, глотая таблетки. – Из тебя бы вышла отличная женушка, Хоукинс. Не понимаю, впрочем, как такое могло случиться. Я пила только водку и сок.

– В переводе с языка Сэм это означает, что ты выхлебала три поллитровых кружки «кровавой Мэри».

– С табаско! Специи предотвращают похмелье, разве нет? Табаско – в качестве упреждающего удара, – я потянула носом воздух. – Не готовятся ли здесь какие-то сложные углеводы?

– Если ты хочешь спросить, не готовлю ли я тосты, то ответ – нет.

– Ну и ладно.

Я осторожно встала, подошла к холодильнику, достала пакет лепешек, которые приберегла на крайний случай. Запихав лепешки в тостер, достала масло и джем.

– Сэм, где ты была? – спросил Хоукинс, упираясь руками в кухонный стол и сверля меня пронзительно-синими глазами. – Я несколько недель пытаюсь тебе дозвониться, но все время натыкаюсь на автоответчик.

– Здесь. Работала. – Я махнула рукой в сторону висевших над нашими головами мобилей.

– О, выставка! Долго, наверное, трудилась?

– Пару месяцев. У меня случился приступ вдохновения, и я превратилась в отшельницу. Кто там удалился в пустыню и питался букашками?

– Не помню.

– Он еще сидел на столбе и старательно растил бороду.

– Симеон Столпник?

– Наверное. Столпа у меня нет, но депиляцию я в последнее время не делала. Большего сходства с авторитетом добиться, к сожалению, не смогла.

Жалобно задребезжал перегруженный тостер – не смог выплюнуть лепешки. Я подцепила одну ножом и принялась намазывать джемом.

– Я не собираюсь расспрашивать о твоих очередных проблемах, – великодушно заявил Хоукинс.

Он показался бы мне еще более великодушным, если б меня не мучили смутные воспоминания о допросе, который он устроил мне перед тем, как я отрубилась. Ведь наверняка выведал достаточно, чтобы остальное узнать по своим каналам. Более того, наверняка уже разнюхал. Что ж, по крайней мере, сможет поручиться за меня перед следователями. Вреда от этого не будет.

– Сэм, я пришел не за этим. Тут гораздо серьезнее.

– За лепешкой? – Я милостиво протянула ему тарелку. – Ха-ха, double entente[51].

– Не понимаю, почему тебя так тянет к французским словечкам – у тебя кошмарный акцент, – огрызнулся Хоукинс, пока я жевала. – В общем, я пришел сказать, что мы с Дафной собираемся пожениться.

– Действительно, пора бы уж тебе сделать из нее порядочную девушку. Нельзя, знаешь ли, вечно играть с чувствами особы, которую зовут Дафной.

Я взялась за вторую лепешку.

– Можно подумать, у тебя не было других любовников, – пробурчал Хоукинс.

– Пытаясь залечить свое разбитое сердце, я искала утешения с другими. Как понимаю, ты хочешь сказать, что я не должна пытаться тебя соблазнить, когда ты заваливаешь сюда и принимаешься орать на меня?

– Если женат, то не должна.

– Если ты женат! Хоукинс, какой же ты лицемер! Ты считаешь, что если мы трахаемся, когда вы с Дафной просто живете вместе, то все в порядке?

Глаза Хоукинса забегали.

– Это не настолько плохо, – пробормотал он после долгой паузы. – Это нехорошо само по себе, но все же не так плохо.

– Именно поэтому я и втюрилась в тебя, – сказала я, доедая последнюю лепешку. – Сразу поняла, что ты человек принципа!

Глава девятая

– Дорогая, скоро ты познакомишься с мальчиком, за которого разгорится нешуточная драчка, – проворковал Хьюго, подкатывая к Хелен. – Маленький, темненький, а красавчик какой! Просто детское порно!

– Откуда? – заинтересовалась Хелен.

– Из обычной театральной школы, но ни капли манерности. Просто находка! Какие все-таки у Шекспира невероятные подтексты. Вот скажи, почему Оберон и Титания, король и королева эльфов – боже ты мой! – поругались из-за симпатичного мальчонки-раба, да еще из Индии? Или почему так много мужчин способны вступить в отношения с девушками лишь в том случае, если те одеты как мальчики?