Замок в облаках - [97]

Я опустила глаза на Дашу. Сейчас мне хотелось тоже как-нибудь потерять сознание, тогда мне хотя бы не пришлось всё это выслушивать. Эх, если бы я сидела в прачечной смирно…

– Я бы тебя всё равно обнаружил, – продолжал Пьер, словно читая мои мысли. – Ежу понятно, что ты должна была пробраться назад в отель через какую-нибудь из подвальных дверей, – кстати, как ты сюда в результате пробралась? – а прачечную ты знаешь лучше всего. – Он откинулся на спинку стула, ловко поигрывая ножом между пальцами. – А ты как думала, зачем мне нужна была большая корзина с булками? Чтобы незаметно вынести малышку из отеля. Никто ничего не заподозрит. Шеф-повар не только разрешил мне захватить с собой чёрствые булочки, но прямо-таки потребовал сделать это.

«А как же я?» – хотела было спросить я, хотя ответ на этот вопрос тоже знала и мне не хотелось его слышать. Хватило взгляда на острый кухонный нож Пьера.

– А я-то думала, мы друзья… – Это было единственное, что пришло мне в голову.

Пьер улыбнулся мне поверх горлышка бутылки с грушевым шнапсом:

– Ты мне нравишься, Фанни. Правда, ты славная девушка. Но тот факт, что я периодически оставлял для тебя лакомства, ещё не делает нас друзьями. Ты понятия не имеешь, как устроена жизнь. Например, знаешь, сколько зарабатывает повар? – Я молчала, но он и не ожидал, что я отвечу. – Знаешь, что мне приходится терпеть? Это справедливо, по-твоему? Одни пашут как лошади и всё равно всегда без гроша, а другие, у которых денег куры не клюют, приезжают сюда на отдых и устраивают скандал, если им подали недостаточно удавшуюся яичницу онсэн-тамаго! Ведь это несправедливо, не так ли? Каждый в этом проклятом мире сам за себя, и я не собираюсь отказываться от предложения, которое позволит мне раз и навсегда освободиться из кухонного рабства. Ты же понимаешь, что я имею в виду, правда?

Я слышала, что он говорил, но понимала ли я его? Вряд ли. Мои мысли разбегались, как тараканы. Сколько времени прошло с тех пор, как Пьер сообщил Людвигам, где мы находимся, и сколько времени им понадобится, чтобы спуститься в подвал? И что они сделают со мной? Одурманят, как Дашу, и возьмут с собой, чтобы я их не выдала? Но я вряд ли помещусь в корзину для булочек. Вероятнее всего, они меня просто сразу пристрелят. Или, возможно, Пьер расправится со мной своим ножом – за те деньги, что они ему пообещали?..

Нужно было хотя бы попытаться предпринять что-то. Ради Дашиного и моего спасения. И ради моих родителей. Они не переживут, если я умру, не получив школьного аттестата!.. Нет, так думать было, конечно, нечестно. И совершенно не к месту.

Я бросила взгляд на ангельское личико спящей Даши и встала.

– Только не делай глупостей, Фанни! – Пьер тоже поднялся, помахивая ножом.

– Я только хочу переложить её вон туда. – Я показала на кучу белья, на которой девочка лежала, когда мы пробрались в прачечную.

Пьер кивнул:

– Ладно. А потом ты снова сядешь на место, понятно?

– Понятно.

Я побрела к белью с видом человека, только что потерявшего последнюю надежду, и осторожно уложила Дашу. Я понятия не имела, что делать, но что-то надо было делать. И немедленно.

Когда я обернулась, свет на потолке замигал. Не одна лампа, а почему-то все сразу. Наша огромная прачечная то погружалась в темноту, то снова освещалась. И вдруг одна из стиральных машин загрохотала. Могу поклясться, что подобные звуки издавала только Старая Берта, однако до этого я сама отключила её от розетки!

– Что за чёрт?!

Пьер вскочил и, не выпуская нож из руки, прыгнул мимо меня к стиральным машинам.

Это был мой шанс. Я схватила бутылку с грушевым шнапсом и со всей силы хватила ею Пьера по голове. Бутылка, как ни странно, не разбилась. По инерции она вылетела у меня из рук и обиженно покатилась по полу. Пьер упал на колени. К сожалению, вырубить его мне не удалось, разве что слегка оглушить.

Бывают же на свете такие люди с железными черепами! К тому же он по-прежнему держал в руке нож.

Я огляделась по сторонам и лихорадочно схватила первое, что попалось мне под руку. Это оказался утюг.

Шатаясь, Пьер поднялся на ноги. Ни в коем случае нельзя было дать ему окончательно прийти в себя, поэтому я схватила утюг за провод, размахнулась и запустила его Пьеру в ноги. Где-то я читала, что голень – самая крупная кость человеческого организма и что, если её повредить, у человека просто глаза вылезут на лоб от боли.

Похоже, так оно и было, особенно если в голень со всей силы врезается металлический утюг, раскрученный на проводе, как камень на верёвочке. Пьер заорал и снова упал на колени. На этот раз он выронил нож. Острый край утюга даже порвал ему брючину.

Старая Берта или какая-то другая неожиданно загрохотавшая техника тем временем умолкла. Свет тоже перестал мигать.

Яростно сопевший Пьер пытался подняться на ноги, уцепившись за Толстую Бабёху. Вопреки своей всегдашней привычке, Павел сегодня выключил её, не догладив бельё. В катке осталась пятиметровая парадная дорожка из штофа, ширина которой была около пятидесяти сантиметров, одна из тех, которые в ресторане использовались для сервировки праздничного ужина. Две трети дорожки оставались неглажеными.