Замок Спящей красавицы - [25]

— Я всегда знала, что Эме можно доверять, — ответила ему Йола.

— В том, что касается вас, по-другому и не может быть, — заявил маркиз.

Они как будто сошлись в словесном поединке, и Йолу позабавила находчивость, с которой ее собеседник обращал каждую фразу к своей выгоде и находил слова, заставлявшие ее смеяться почти невольно.

Она еще не решила, какое впечатление он произвел на нее, однако ей было понятно, почему его реплики так всех веселят, а некоторые из сидевших напротив мужчин то и дело спрашивали: «Что вы думаете об этом, Лео? Хочу услышать ваше мнение».

Мужчины, похоже, относились к нему всерьез, охотно беседовали с ним и прислушивались к его суждениям. А вот женщины, как поняла Йола, разговаривали с ним совершенно иначе. В их глазах читался явный призыв, который, как она с усмешкой подумала, редко, если вообще когда-либо отвергался.

За столом сидело примерно равное число мужчин и женщин, а когда ужин окончился и все перешли в просторную, прекрасно обставленную гостиную, появилось, еще несколько мужчин.

Огромные двустворчатые окна выходили на террасу, откуда ступеньки вели в ухоженный сад.

Ветра не было, стояла теплая ночь.

Дамы набросили на плечи легкие шали и принялись прогуливаться по лужайкам среди деревьев с развешанными на них китайскими фонариками.

Посреди сада журчал фонтан, подсвечиваемый так, что струи воды, взмывающие в небо, казались золотыми.

Все это было удивительно романтично. Йола даже не заметила, как вскоре уже шла рядом с принцем Наполеоном.

— Расскажите мне о себе, — властно произнес он. — Вы должны понимать, что завтра весь Париж будет говорить о вашей красоте и всем захочется познакомиться с вами. Боюсь, это моя последняя возможность пообщаться с вами.

Принц говорил самодовольно и заносчиво, как человек, для которого все женщины — легкая добыча.

— Моя жизнь не слишком интересна, сир, — ответила Йола. — Я бы очень хотела узнать о вашей жизни. Мой отец, бывало, читал мне ваши речи, и, когда вы говорили о демократии, я слышала в ваших словах боевой клич, обращенный к стране, которая в последнее время отошла от принципов свободы.

Наполеон выказал удивление:

— Не ожидал, что мои публичные выступления будут читать столь очаровательные особы, как вы.

— Мне кажется, вы недооцениваете собственную значимость, сир.

Наполеон посмотрел на нее другими глазами.

— Значит, вы женщина столь же превосходного ума, сколь прекрасной наружности. Потрясающее сочетание!

— Надеюсь, что вы не ошиблись в своей оценке моей скромной персоны, — улыбнулась юная графиня.

Наполеон склонился к ней, и она решила, что он хочет добавить что-то очень личное, однако в этот момент рядом с ним неожиданно возникла Эме Обиньи.

— Извините меня, сир, — сказала она. — Только что прибыл посланник Ватикана. Он заявил, что ему необходимо поговорить с вами. Я пообещала передать вам его просьбу.

Пока принц неохотно слушал, что ему говорит Эме Обиньи, за спиной Йолы мужской голос произнес:

— Вы начинаете завоевывать Париж с королевских покоев!

В голосе маркиза слышался нескрываемый сарказм. Когда же Йола обернулась, чтобы посмотреть на него, он, к ее удивлению, взял ее под руку и повел прочь от принца к кустам белой сирени.

Не успела она вымолвить хоть слово, как маркиз пояснил:

— По мнению Эме, принц не самая лучшая кандидатура, с которой вам следует начинать знакомства в Париже.

— Почему же? — спросила Йола нарочито невинным тоном, на самом деле прекрасно понимая, почему мадам Обиньи пытается отдалить ее от принца.

— В ее глазах я куда более надежный гид, — продолжал маркиз. — Поэтому прежде всего я хотел бы спросить у вас, мадемуазель Лефлёр, позволите ли вы завтра утром прокатить вас по городу в карете?

— Разве Эме сказала вам, что мы завтра свободны? — осведомилась Йола.

— Несмотря на всю мою любовь к Эме, мое приглашение на нее не распространяется. Мой экипаж слишком мал, в нем найдется место лишь для двоих.

Йола растерялась. Она не хотела казаться слишком заинтересованной в его обществе и вместе с тем понимала, что таким образом у нее появится возможность пообщаться с маркизом и лучше узнать его.

— Молчание — знак согласия! — воскликнул маркиз. — Я заеду за вами в десять утра.

— По-моему, мы уже договорились с Эме съездить в Булонский лес.

— Я заеду за вами. Я готов принести себя в жертву выставке мод, если вы именно этого желаете.

— Если у меня есть выбор, — ответила Йола, — я предпочла бы увидеть Париж.

— Вы действительно не бывали здесь раньше?

— Нет. Вы же слышали, что сказала Эме.

— Тогда как же вам удается так прекрасно выглядеть? — спросил маркиз. Йола ничего не ответила, и он добавил: — Вы понимаете, что все женщины, которые присутствуют здесь, уже завтра утром будут ломиться в двери месье Ворта и обрушат на него все мыслимые оскорбления?

— Но почему? — удивилась Йола.

— Вы прекрасно знаете почему, — ответил де Монтеро. — Ваше платье сногсшибательно, но у меня такое чувство, что вы в любом наряде будет выглядеть так, как никакая другая женщина. — Йола в очередной раз промолчала, и тогда маркиз спросил: — Кто вы? Зачем вы явились сюда, словно комета из космоса, чтобы поразить нас всех?