Замок Рэкрент - [20]

—Черт возьми!—говорю я, всплеснув руками. — Это уж слишком, Джейсон.

—Отчего же? — говорит Джейсон. — Когда все это, да еще и многое сверх того по закону мое, мне же приходится и уговаривать.

—Погляди-ка на него, — говорю я, указывая на сэра Конди, который, уронив руки, откинулся назад в кресле, словно громом пораженный.— Да как ты можешь, Джейсон, стоять перед ним, памятуя все, чем он был для нас, и все, чем мы для него были, и так с ним обходиться?

—А кто, хотел бы я знать, обошелся бы с ним лучше? Я тебе говорю,— заявляет Джейсон, — если он сможет найти покупателя получше, я буду рад. Я потому лишь предлагаю купить, что хочу облегчить его положение и помочь ему, — хоть я и не вижу, за что я должен быть ему признателен, если уж на то пошло. Как управляющий я никогда не получал, не просил и не взимал больше, чем шесть пенсов с фунта в счет своего жалованья, а где еще он нашел бы агента хоть на пенни дешевле?

—Ах, Джейсон, Джейсон! Да как ты после этого посмотришь в глаза людям? И что скажут соседи и все, кто тебя знает, когда увидят, что ты живешь в замке Рэкрент, а законный его владелец выгнан из прадедова гнезда и нет у него ни хижины для житья, ни картофелины для пропитания?

Пока я говорил это и многое еще другое, Джейсон все делал мне всякие знаки, и моргал, и хмурился, но я не обращал внимания, потому как горько мне было и обидно за бедного моего господина, и не мог я молчать.

—А вот и пунш! — говорит Джейсон, видя, что дверь отворилась.— А вот и пунш!

Тут мой господин выпрямился в кресле и словно бы опомнился, а Джейсон откупорил виски.

—Поставь кувшин вот сюда, — говорит; сдвигает бумаги со стола, но купчую, что должна все ему передать, не трогает.

Честно сказать, я очень понадеялся, что в нем осталась хоть капля жалости, когда увидал, что он мешает пунш, а мой господин берется за стакан; но только сэр Конди хотел налить себе снова, как Джейсон его остановил.

—Нет уж, сэр Конди, я не хочу, чтобы про меня говорили, будто я вас подпоил, прежде чем дать вам купчую на подпись. Вы же знаете, что от вашей подписи в такой кондиции мне в суде проку не будет, так что давайте сначала покончим с делом, а там уж нырнем в чашу с пуншем поглубже.

—Кончай все, как знаешь, — вскричал сэр Конди, заткнув уши руками, — больше я не желаю ничего слышать. Замучил меня сегодня до смерти!

—Вам надо только подписать, — ответил Джейсон и подал ему перо.

—Бери все и успокойся, — сказал мой господин. И подписал, а человек, внесший пунш, засвидетельствовал, потому как я не мог — плакал, словно дитя, да и Джейсон сказал, и я этому только порадовался, что я в свидетели не гожусь, очень уж стар да глуп. А я так расстроился, что не мог ни капли пунша проглотить, хотя мой господин собственной рукой, благослови его, господи, средь всех своих бед, налил стакан и поднес мне ко рту.

—Ни капли не могу, но благодарю вашу честь от души, как если бы все выпил.

Поставил я стакан, как он был, нетронутый, да и вышел, и когда я дотащился до порога и вышел на улицу, соседские ребятишки, игравшие в камешки, бросили игру и собрались вокруг меня, чтобы узнать, что меня так огорчило; я все им рассказал, и на сердце у меня полегчало, как поговорил я с этими бедными детьми, в которых еще осталось простое чувство. Они же, узнав, что сэр Конди навсегда покидает замок Рэкрент, подняли такой вой, что слышно было на том конце улицы, а один — хороший такой мальчик, мой господин как раз в то утро дал ему яблоко,— плакал громче всех; но, впрочем, все одинаково его жалели, потому как сэр Конди пользовался у детей большой любовью — он всегда без единого слова позволял им собирать орехи в его лесах, хоть миледи и возражала. Люди, по большей части стоявшие в этот час на пороге своих домов, услыхали детский плач и стали спрашивать, в чем тут дело, а как услышали новость, так собрались в великом гневе против сына моего Джейсона и в ужасе при мысли о том, что он теперь будет над ними господином, закричали:

—Не хотим Джейсона! Не хотим Джейсона! Сэр Конди! Сэр Конди! Сэр Конди Рэкрент на вечные времена!

Толпа так выросла и так расшумелась, что я испугался и поспешил домой предупредить сына, чтобы он поскорее уходил или спрятался куда, опасаясь последствий. Но Джейсон мне все не верил, пока они не окружили дом и не подступили с громкими криками к самым окнам. Тут он страшно побледнел и спросил сэра Конди, как ему поступить.

—Я тебе скажу, как поступить, — отвечал сэр Конди, смеясь над его испугом. — Сначала допей свой стакан, а потом подойдем к окну и покажемся, и я им скажу — или ты сам, если хочешь, — что я переезжаю в охотничий домик — по собственному своему желанию, ради поправки здоровья и перемены воздуха, — и буду жить там до конца своих дней.

—Пусть будет так, — сказал Джейсон, хоть он никогда о том и не помышлял; но не мог же он в такой опасный момент еще препираться из-за охотничьего домика. Ну, а сэр Конди поднял раму и все объяснил, и поблагодарил всех своих друзей и попросил их взглянуть на чашу с пуншем и заметить, что они сидят с Джейсоном за пуншем, как добрые друзья, так что толпа успокоилась, и он велел выслать им виски, чтоб они выпили за его здоровье. То был последний раз, что в замке Рэкрент пили за здоровье моего господина.