Замок мечты. Незваный гость - [9]

Кейт говорила, что он должен проявить терпение. Рано или поздно старая миссис Райан передумает, а сама Кейт тем временем освоит профессию барменши в Дублине. И она действительно пошла учиться, бросив ради этого хорошо оплачиваемую должность секретаря в адвокатской конторе и став девочкой на побегушках в маленькой гостинице, где можно было освоить и работу за стойкой.

К тому времени, когда миссис Райан смягчилась, Кейт уже знала, как следует подать большую или маленькую порцию светлого или темного виски, когда с клиента уже достаточно, с кого требовать оплаты наличными, с кого - чеком, а кому отпускать напитки в кредит. Свадьба была скромная. Шел 1948 год, денег у них было не густо и родни тоже. Спасибо и на том, что присутствовала мать Джона. С кислым лицом, в черном платье, но все же присутствовала.

У самой Кейт родных вообще не было. Мать, считавшая себя великомученицей, умерла от тоски. Ее отец женился снова, но был уверен, что на его новую жену все смотрят сверху вниз, и потому никуда не ходил. Никакие уговоры не могли заставить их прийти на свадьбу, а потому в церкви присутствовали лишь четыре подружки Кейт, в том числе Люси -та самая, которая не умела заклеивать проколы.

Вот так Кейт О’Коннелл и вышла за тучного светловолосого поэта Джона Фрэнсиса Райана, которому пришлось заняться семейной пивной сначала для того, чтобы доставить удовольствие матери, а потом, после кончины миссис Райан, чтобы содержать жену и четверых детей.

Кейт говорила Джону, что тоже благодарит за него Господа. Причем говорила серьезно. Каждый вечер она становилась на колени и молилась три-четыре минуты, как бы ни любил и ни желал ее муж.

- Ты можешь помолиться позже, - уговаривал Джон.

- Нет, позже я усну в твоих объятиях, - отвечала она.

Кейт заверяла Джона, что благодарит небеса за его честность и доброту, за то, как он смотрит на мир, и за четверых чудесных детей. Никто из следивших за тем, как улыбались друг другу в пивной шустрая Кейт и медлительный Джон, и не догадывался, до какой степени эти двое нуждались друг в друге и использовали черты характера, которых не было у другого. Возможно, мужчины думали, что младший из сыновей старого Райана правильно сделал, женившись на красивой городской девушке, которая сумела вдохнуть в его бизнес новую жизнь. Возможно, женщины Маунтферна говорили, что Кейт О’Коннелл, однажды прикатившая в их городок на велосипеде и не имевшая ни кола ни двора, встала на ноги, выйдя замуж за владельца пивной. Но на самом деле все было сложнее.

Кейт, не уверенная в себе и в том, что она сумеет найти свое место в жизни, лучше всех понимала, что скромный, но надежный Джон Райан обеспечил ей кров и очаг. Знала, что он никогда не изменит ей и не перестанет любить - в отличие от ее отца. Знала, что ей не придется притворяться, чтобы доставить Джону удовольствие, как приходилось притворяться перед другими с четырнадцати лет. Знала, что ее лаконичность - иногда чрезмерная - сбивала детей с толку и что только Джон мог объяснить малышам, что к чему.

Кейт поражало терпение, которое Джон проявлял, общаясь с детьми. Он мог часами сидеть с ними на берегу реки и заставлять сохранять неподвижность, которая нужна для того, чтобы выудить рыбку. Не далее как вчера Джон сумел заставить их - и даже маленького Деклана, который вечно носился как угорелый - следить за тем, как он разбирает и вновь собирает старые часы.

Он рассказывал им истории о семье Фернов, которая жила на другом берегу реки. Истории, сохранившиеся с давних времен, потому что сам Джон Райан Фернскорта целым не видел. Близнецы могли целую вечность слушать рассказы о том, как Фернам привозили продукты на лодках.

- А как же продукты доставляли в дом? - однажды спросила Дара. Отец повел детей на мост, и они долго обсуждали, как большие ящики несли в особняк. В то время, когда Джону следовало наблюдать за бочонками и готовить пивную к открытию.

Но именно за это Кейт его и любила. Иногда ей хотелось подойти к мужу, обнять за шею, поцеловать в губы и сказать, как она его любит и какой он добрый. Не только к ней и к детям, но и к старому фермеру, который рассказывал одну и ту же историю по два раза на день. Джон только кивал, вытирал стаканы и слушал снова и снова. Когда Кейт видела, с каким терпением и уважением он относился ко всем и каждому, у нее возникал комок в горле.

Кейт знала, что ее нежность и любовь к мужу были такими же сильными, как в фильмах, которые она иногда смотрела вместе с Шейлой Уилан. Но на людях эта любовь почти не проявлялась. В Маунтферне подобные вещи не поощряли. Такими словам, как «милый», «дорогой» или «любимый», в пивной Райана не пользовались. Наоборот, супруги шутливо обвиняли друг друга во всех смертных грехах…

- Дай моей жене волю, она за день потратит всю годовую выручку… Все женщины одинаковы.

- Джон, почему ты не спросил миссис Коннолли, не хочет ли она, чтобы в ее портвейн добавили капельку лимонада? Миссис Коннолли, этому человеку нет дела до того, что вы пьете. Он умеет подавать только пинты пива или порции виски.

Но когда супруги оставались наедине, они понимали, что у них есть то, чего большинству других не дано. То, чего, видимо, не было у их родителей. В день, когда родились близнецы, Джон и Кейт поклялись, что ни один их ребенок не узнает тоски и одиночества, которые в детстве испытали они сами. Деньги не имели для обоих особого значения, но в последнее время они все сильнее чувствовали, что дети питаются не воздухом и что обувь, портфели, зубные врачи, учебники, зимние пальто, новая обувь и новые учебники не растут в камышах на берегу реки.