Замок крови - [7]

Элваэл плюнул и вышел из кухни. Конан поднял голову и встретился глазами с Аллеком.

— А ты что считаешь, киммериец? — спросил Аллек.

— Думаю, женщина действительно что-то видела. Может быть, даже и кровь.

— Она нервная, — задумчиво проговорил Аллек. — Они с Элваэлом иногда так ругаются, что даже страшно становится. Хотя знакомы недавно и, вроде бы, надоесть друг другу не должны. Но вот сидит у нее какая-то заноза в печени, и толкает на разные выходки. Вздорная, словом, бабенка.

— Госпожа Танет, возможно, и вздорная, — спокойным тоном произнес Конан. — Но вот как быть с его светлостью графом Леофриком? Ты видел его лицо? Он заходил сюда вместе с нею и тоже видел что-то странное. Нечто такое, что его напугало. А граф, сдается мне, не трусливого десятка.

— Это ты, брат, правильно рассудил, — признал Аллек. — Граф хоть и выглядит забавным толстячком, а на самом деле — человек железный. Во время путешествия ни разу не пожаловался, а ведь он, знаешь, избалованный и не очень здоровый человек. Привык жить в роскоши, а вот гляди ты: ехал верхом, и в дождь, и в ветер; на постоялых дворах первым делом заботился о лошадях, потом — о слугах и только после этого — о собственном удобстве… Да и прочее. Ты приглядись к нему повнимательнее, когда будет случай, сам поймешь.

— Вижу, граф тебе нравится.

— А тебе не нравится хозяин, который платит по пять золотых в день? — резонно возразил наемник.

— Это другое, — отозвался Конан и задумался. — Если такой человек, как Леофрик, напуган, значит, дело серьезное, — проговорил он наконец. — Надо бы потолковать с Танет по душам.

— Нет ничего проще, — фыркнул Аллек. — Я начну ругать Элваэла — мол, глуповат, хоть и доблестный воин — все такое. Она тотчас вцепится и начнет приводить примеры его глупости. Тут только успевай задавать вопросы.

— Ко всякой женщине нужен свой подход, — философски заметил киммериец, который и сам слыл большим знатоком и ценителем слабого пола.

Они с Аллеком рассмеялись и покинули кухню.

* * *

Никакой «подход» не помог — Танет была перепугана насмерть и отказывалась обсуждать увиденное. Только качала головой и отворачивалась, а после и вовсе стала убегать, едва видела, что к ней приближаются.

Конан почти сразу понял, что разговаривать с ней бесполезно, и обратился к Леофрику.

Тот был серьезен и сразу сказал:

— Кровь была. Думаю, настоящая.

— Но ведь она почти сразу исчезла! — возразил Конан.

В глазах Леофрика явственно читалась глубокая печаль.

— Тот враг, от которого ты и твои товарищи Должны защитить всех нас, способен и не на такое…

Во время завтрака Конан обратил внимание на то, что отсутствует одна из крестьянских женщин. Поначалу его насторожило это обстоятельство, но чуть позднее он ее увидел — она сидела возле очага, отстраненная и как будто немного смущенная, но вполне целая и невредимая. Это его успокоило.

Ближе к полудню солнце кое-как пробилось в узкие окна старого замка и стало не так страшно и мрачно, как было вечером. Решили снова осмотреть комнаты — пора было начинать обустраивать настоящее жилье.

— Конечно, неплохо бы повесить везде новые гобелены, купить хорошие столы и скамьи, привезти из города посуду, — сказал Леофрик своим охранникам. — Однако буду с вами честен. У меня нет денег на эту роскошь. Все, что у меня есть, уходит на оплату вашего труда. Поверьте, оно того стоит. Как видите, я откровенен. Теперь ступайте и очистите комнаты. Из них нужно вынести все. Когда я поднимусь наверх, там должны быть только голые стены.

Охранники переглянулись. Не так они представляли себе свою работу. Одно дело — отражать врагов, которые вздумают покушаться на жизнь их нанимателя; совсем другое — заниматься уборкой, разгребая старую истлевшую рухлядь. В то же время пять золотых… И у графа вполне серьезный вид. Он мог бы нанять десяток уборщиков за сумму вдесятеро меньшую.

— По-моему, у него не в порядке с головой, — поделился сомнениями Элваэл, когда они поднимались по лестнице на второй этаж.

Четвертый охранник, молодой парень па имени Ловес, промолчал. Он предпочитал не обсуждать ни графа, ни обстоятельства, в которых они все находились. Боялся сказать что-нибудь не то. Однажды он уже распустил язык. Следствием стала драка, в которой Ловес убил знатного юношу, после чего ему пришлось бежать. Он скитался уже несколько лет и с тех пор, как под покровом ночи оставил родной дом, ни разу не был у себя, в Коринфии. Чужбина вызывала у него отвращение, он тосковал и мечтал только об одном: накопить побольше денег и вернуться. Под личиной богача средних лет, чужестранца (придется изменить имя — об этом Ловес думал с отвращением) он останется неузнанным и проживет остаток жизни на родине, наслаждаясь любимой природой и звуками родного языка.

Но пока что до осуществления этой мечты было очень далеко. Впрочем, если граф и дальше будет держать свое обещание — а Леофрик до сих пор платил своим охранникам регулярно — то сладкий миг существенно приблизится. Нужно только ни с кем не поссориться и выполнять свой долг очень осторожно, чтобы остаться в живых.

В первой комнате ничего интересного они не увидели. Сундук, стоявший возле стены, был набит разложившимися тряпками. Когда-то, судя по всему, это было девичье приданое. Остатки белого шелка расползались под пальцами. Несколько жемчужин блеснули среди хлама, но Конан и Аллек решительно воспротивились попыткам своих товарищей завладеть драгоценностями.