Замок Эйвери - [24]

- Скажите, граф, Вы предпочитаете сражаться до первой крови или до падения за зелёную линию?

- Об этом нужно спросить лорда Забини. Я сделаю так, как скажет он.

Я вновь поднимаю голову и встречаюсь с испуганным, затравленным взглядом потускневших зелёных, таких любимых, да, это так, глаз Блейза.

Он произносит:

- Sonorus! Я желаю, чтобы дуэлянты сражались до… - он набирает воздух в лёгкие и его отчаянный крик разносится по округе:

- До падения за красную черту! Таково моё желание.

Красная черта значит смерть. Мы будем сражаться насмерть, и я благодарно смотрю во вновь заблестевшие глаза Блейза, в которых кипит и бьёт ключом ничем не прикрытая ненависть к Горту. Забини смотрит на меня, и я незаметно для окружающих вхожу в лёгкий ментальный контакт с мозгом Блейза, который услужливо «показывает» мне самые яркие и страшные, по-настоящему зверские акты насилия, кровь, текущую по его ногам, которые сломаны в коленях под ужасающе неестественным углом и погружены в бочку с ледяной водой, сопение и сытый, довольный рёв насильника и боль, боль, так много боли, что я с трудом отвожу взгляд и говорю тихо:

- Не беспокойся обо мне - я смогу победить потому, что я… ты… мне дорог.

Блейз, разумеется, не слышит моих слов, но счастливо улыбается и следит как я вхожу на помост, церемонно и натянуто салютую и отхожу на свою разметку.

- Вы новичок, граф Снейп, поэтому право первого заклинания за Вами.

Я не благодарю, а вместо этого говорю:

- Seco!

- Protego!

- Petrificus totalus! - моя очередь, на разминку.

- Protego!

Горт довольно ловко отскакивает от разбитого щита.

- Sectumsempra!

- Prote… Insflaminus confidum!

Попал! Хотя и задело боком, но одежда порвана, на правом плече и предплечье болтаются куски кожи и плоти. Но он хотел послать в меня огненную стрелу!

- Avada Kedavra! - бью наугад, от злости. Тем временем Горт теряет много крови и испытывает жуткую боль в рабочей, правой, руке.

- А-аvada Ke-dav-ra… - и это всё?! Ну, а теперь держись, Ноблиус:

- Acoritum pеrpetuum! Devindo! Blassium phorbidus! Crucio! Crucio! Crucio! - серия черномагических оглушающих, ослепляющих, ломающих кости проклятий и Круциатус за каждые сутки насилия. Измучив жертву, я благородно наношу coup de grâs:

- Avada Kedavra!

Так я стал убийцей ещё одного мага, надо сказать, сильного, но, почему-то, сразу ушедшего в оборону.Что было причиной такого поведения? Теперь никто не узнает.

Господа на лоджии апплодируют мне, как победителю. Я устало убираю палочку в чехол - мне надоело изображать из себя «такого, как все», и я от накопившейся горечи убийства, пусть весьма жестокого, но сильного мага, не присоединившегося к Лорду, хотя его магический потенциал до сих пор развеян в воздухе, вот только те, для которых убийство одного волшебника другим вызывает апплодисменты, не чувствуют этого, зачерпываю руками сгусток магии, растворённой в воздухе, призываю стихию Огня и запускаю огромный огненный шар на запад, по направлению к закатному солнцу. По толпе проносятся восхищённые и испуганные вздохи, но мне не до них - я не циркач, не фокусник, я только усилием воли не залепил этим шаром на лоджию со зрителями, и, кажется, они понимают это и боятся меня. Нет мне места в Высшем Свете. Я - такой же магический изгой в волшебном мире, как и Рем, мой Рем, я вспоминаю о завтрашней встрече, и в сердце снисходит затаённое желание и некий страх, причину котрого я не могу понять.

Я медленно и устало поднимаюсь по широкой лестнице и встречаю множество мужчин - лордов и графов, жаждущих пожать мне руку и заверить в самых добрых чувствах - притворная лесть, боги, как же я устал.

Я почти падаю, когда меня подхватывает Блейз и ведёт в какую-то комнату, а у меня даже нет сил понять, где я нахожусь - в кабинете, гостиной или уже спальне.

Сознание покидает меня, и я медленно попадаю в Междумирье, где солнце освещает высокое, пустое, без единого облачка, небо последним пронзительным лучом, закатные краски быстро сменяют друг друга, и наступает беззвёздная ночь, о которой мне рассказывал Рем.

К моим губам подносят какую-то ёмкость. Я разлепляю их и механически пью… Перцовое зелье, причём хорошо сваренное.

Меня тут же, словно водоворотом, выносит в реальный мир, и первое, что я вижу в нём - улыбающееся и светящееся словно бы изнутри какой-то неземной красотой лицо Блейза.

- Где… мы? - говорю я ещё с трудом.

- В одной из опочивален замка Эйвери. Я нёс тебя на руках, а ты, оказывается, тяжёлый.

- Ты - меня… на руках, на глазах этой толпы? - я искренне недоумеваю, как это должно было выглядеть со стороны. - Но я же… больше тебя… Как ты сумел и почему тебе никто не помог? - продолжаю удивляться я.

- Я никому не позволил тебя коснуться, вот и всё, а желающих, поверь, было немало.

- А… зачем?

- Что зачем? Зачем я принёс тебя сюда и положил на кровать? Уж, разумеется, не для того, чтобы изнасиловать, - смеётся Блейз, и я тоже смеюсь.

О-о, боги, какой же ты… когда смеёшься!

- А какой?

- Б-беззащитный.

И Блейз наклоняется надо мной и целует нежно и тягуче, так, что в паху зарождается огонь. Я усилием разума гашу его, и у меня, как всегда, это получается.