Замок Эйвери - [22]

- Блейз, будь поосторожнее, ты чуть было не задушил меня.

И снова в ответ томное и певучее:

- Прости, лю-би-мый.

Только Блейз за последние полтора года называет меня «любимым», Рем перестал, только я ещё изредка называю супруга так, но после… такого лета это и немудрено, а что до него? Да, работа, да, усталость, но были же и рождественские, и пасхальные каникулы… Что-то всё же не то, о чём я мечтал, происходит между нами. Теперь вот ещё этот Поттер номер два, такой же страстный и непосредственный в выражении чувтств. Ну да, он же - не чистокровный англичанин, а на какую-то долю, надо бы узнать, насколько, итальянец.

Мы направляемся в главную залу, где подали фуршет, и я спрашиваю Блейза:

- Сколько в тебе итальянской крови, Забини?

- О, ровно половина, отец переехал из Италии и женился здесь на некрасивой девушке из рода Уолфриш, ты и не слышал о таком потому, что он закончился на моей матери - выродился. Просто не всем так везёт, как графам Снейп, у которых обязательно рождается по одному, но наследнику.

Так что, род Уолфриш умер, да здравствует род Забини!

Вообще-то Забини - английская транскрипция итальянской фамилии Цабинни, но это не суть важно, ведь англичане в Хоге как только не коверкали мою фамилию, даже ты не догадался что Забини и Цабинни - один и тот же древний благородный чистокровный род потомственных зельеваров, ведь так?

- Признаться, я тогда не о зельеварах думал, ты уж прости, Блейз. Да и хоть ты занимался у меня на Продвинутых Зельях, но я был о тебе среднего мнения.

Потому-то и не сопоставил обычную итальянскую фамилию скороспелого студента со знаменитым родом придворных папских отравителей Цабинни или Цабиньо, как они чаще фигурируют в миланских хрониках четырнадцатого-семнадцатого веков. Все считали вашу семью колдунами, и только прямое вмешательство и защита Пап от плебса сулили вашему роду относительную безопасность, да и то в городках, подчинённых Папам или Милану.

Мы набираем полные тарелки изысканных закусок и отходим в угол - я не желаю привлекать к своей персоне излишнее внимание.

- Угости меня оливкой, - внезапно просит Блейз.

Я подцепляю на его вилку крупную оливку и подношу ему.

- Да нет, изо рта в рот, - просит он, и я с каким-то болезненным удовольствием проделываю эту нехитрую комбинацию.

- Ох, вот и ещё одна жертва на твоём крючке, Северус, - думаю я. - А сколько он продержится, заглотив наживку твоих чёрных глаз и чёрной гордыни? Пожалей его, Северус, он ведь ещё так молод!

- А как мне с Ремом быть прикажете - ведь любовь к нему - на всю жизнь!

- А кто сказал, что не с этим очаровательным юношей?

- Я промолчу.

- А я, я обойдусь.

Теперь он угощает меня оливкой, это так возбуждающе, что если бы я мог, то зацеловал бы Блейза до синяков на длинной шее.

Но мы в обществе.

Неожиданно заиграла музыка.

- Теперь ты понимаешь, почему сюда приходят парами? Да чтобы танцевать! И меняться партнёрами по танцу…

- А здесь исполняют менуэт? Я станцевал бы с кем-нибудь.

- Почему не со мной? Я умею, мне дали отменное воспитание.

- Но на Выпусном ты сказал…

- Да просто я заметил, что менуэт будет слишком явным проявлением моих чувств по отношению к Люпину, вы ведь на всех балах танцуете его и только его. А потом, во время менуэта не поговоришь, там только танцевать надо да смотреть друг на друга. В общем, я же не знал, что Люпин устроит тебе такое показательное выступление, я полагал, оттанцевав тур вальса со мной, ты пойдёшь танцевать менуэт с ним, вот потому-то и отказался.

- А знаешь, я почувствовал тогда, что ты притворяешься, а не не умеешь и заподозрил тебя в скрытой фальши. Так ты станцуешь его со мной?

- Если приглашаешь ты, то после объявления танца должен встать на одно колено передо мной.

- Я ни за что…

- Хорошо, о гордый Демон, тогда приглашу тебя я. Я наблюдал за тобой во время танцев с Люпином - ты великолепно танцуешь. А вот на вальс можно пригласить без коленопреклонения, что ты об этом думаешь?

- Я и думать не буду, тем более, что сейчас как раз объявляют вальс. Позвольте пригласить Вас, лорд Цабиньо.

- С удовольствием. К Вашим услугам, сиятельный граф Сев, - он мягко улыбается - совсем ещё дитя.

На этот раз я веду его в вальсе:

- Расскажи, как проходил твой роман с Клодиусом.

- С удовольствием. Для начала он дал мне понять, что мне вовсе не обязательно быть снизу, а потом было море орального секса с моей стороны - он учил меня. С тех пор я люблю и ценю этот вид занятий любовью более самого полового акта. Мы были с ним неразлучны три долгих года, он вылечил меня лучше самого квалифицированного целителя душ от моих фобий.

- Но почему же ты не вернулся к женскому обществу? Не успел или не захотел, я имею в виду распад вашей любви с Клодиусом. Когда ты с ним окончательно расстался?

- Прошлой осенью, в сентябре наш роман утих сам собою. Не было ссор, выяснений отношений, скандалов, ни-че-го. Просто однажды, в начале сентября мы проснулись в Забини-Мэноре, где провели лето, и поняли, что мы больше даже не друзья, и уж тем более, не любовники. Между нами пролегла пропасть.

- А сколько лет было Клодиусу на тот момент?

- Он мой ровесник.