Замок братьев Сенарега - [15]

 — Вы знаете латынь, товарищ[26]? — негромко окликнул нашего витязя золотоволосый германец. — Помогите мне, сделайте милость. Эти дикие люди, — Конрад с легким высокомерием покосился на работника, — не могут толком и справиться с доспехом.

Тудор помог немцу застегнуть за спиной ремни стального нагрудника, который заметил на рыцаре еще вчера. Витязь чуть заметно усмехнулся. Он видел не раз, как люди вроде Василя отлично управлялись с панцирями и латами, вроде этих, но подступая к хозяевам спереди, не со спины.

Оставив берег Великого лимана, через который текли к морю воды Днепра, все трое направились обратно. Опытным взглядом воина молдавский сотник внимательно мерил высокие стены и вежи фряжской фортеццы. Франки — так звали их также на Молдове — устроились крепко. Голыми руками их здесь не возьмешь, а подступить к такому месту, надежно защищенному с трех сторон суровым Полем, способен только сильный, снабженный пушками флот.

Нотки высокомерия, прозвучавшие в словах рыцаря о Василе — работнйке, впрочем, исчезли, когда он заговорил с ним самим. Василь охотно, как равный, повел вечное начало всех бесед — о погоде. Крестьянское сердце Василя чуяло долгое вёдро, доброе для хлеба и сада, для сенокоса и пасеки, но главное — для ловчих забав. Рыцарь, любитель охоты, с вниманием слушал его.

— Значит, завтра едем, — заключил Конрад, широко шагая под звон своих длинных шпор, с которых не сошла еще вся позолота. — И вы с нами, товарищ? — спросил он Тудора, обернув к нему красивое, мужественное лицо.

— Разве мне дозволено тоже? — удивился витязь.

— Конечно, — улыбнулся Конрад. — Иначе не было бы дозволено и мне. Ведь я, как и вы, здесь невольный гость, ожидающий выкупа. До той же поры — служу, чем могу, здешним сеньерам, — рыцарь со значением коснулся волочившегося за ним длинного меча.

Миновали врата замка. Осенив спутников крестным знамением, рыцарь Конрад стал быстро взбираться по лесенке, поднимавшейся ко гребню стены. Тудор, шагая к своему прибежищу, продолжал с любопытством осматриваться. Многое накануне прошло мимо его внимания: бревенчатый сруб бани с сушащимся рядом бельем, большой дом для воинов — четверо из них как раз резались в карты у дверей, на лавке. Мрачную башню без бойниц, явно не для боя, витязь видел и вчера, да не понял тогда, к чему она. Теперь догадался: дебелая служанка несла туда каравай хлеба, мужик волок дымящийся казан с похлебкой, а мрачного вида детина в кольчуге отпирал уже перед ними дверь. Стало ясно: темница.

— Не каждого честным словом привяжешь, — шепнул, словно про себя, вздымавший пыль опорками Василь. — Их правда, море да Поле мало кого пустят далеко. Есть, однако, такие, кому и сгинуть не страшно, до того обрыдло у нас. Для таких и строены сии хоромы, наш теремок.

Тудор с вниманием взглянул на странного слугу, повторившего его догадку вслух. Душа, учуявшая душу, уже вроде и не чужая.

— А сам ты, друг? — спросил сотник. — Своею ли волей здесь?

— Своей да судьбининой, — усмехнулся Василь. — Не на аркане, да на цепи...

На тесном дворе всяк занимался своим делом. Рылись в песке куры, куда — то шествовали полудикие утки, с ленивым рычанием оттирали друг друга от рыжей и лохматой красотки свирепые, но сытые псы. Перебранивались служанки. Картежники у казармы затеяли было свару, но негромкий окрик Конрада с вершины близкой башни разом утихомирил спорщиков. Над большим, выдолбленным из мощного ясеня корытом склонилась крутобедрая стряпуха. Подняв от стирки румяно — смуглое лицо и смело выставив покатые полунагие плечи, женщина смерила сотника взглядом и улыбнулась, приоткрыв ряд белых зубов. Улыбка — ласковая и слегка виноватая, — была предназначена, однако, не ему. Улыбка летела прямо к неказистому собой Василю.

— Эге, — подумал витязь, — не тут ли она, человече, эта цепь, что крепче татаринова аркана?

Где — то вверху стукнуло окошко. Витязь поднял взор. Что — то яркое, кто — то из старой сказки привиделся сотнику в окошке донжона — башни, — еще не виданной им, негаданной красы. Воин прищурился: в окне снова было пусто. Словно легкая белая птица мелькнула рука, и свинцовая рама захлопнулась. Все исчезло, прошло, куры снова лезли в глаза, копошась в пыли. Господи, было то или не было вовсе? Сотник вновь поднял взор. С вершины ближней башни на него устремил бесстрастный взгляд, закованный в латный нагрудник, покрытый стальным беззабральным шлемом крестоносный рыцарь — монах.

Пройдя еще несколько шагов, Тудор в недоумении остановился перед пристройкой к складу — длинным низким зданием, поделенным на одинаковые клетушки — кельи. В какую надлежало войти?

— Вон она, твоя — то, — услужил ему напоследок Василь. — Прочие покамест пусты. — И пошел по своим делам.

Тудор Боур еще раз окинул взглядом небольшую фряжскую крепость. Строена крепко и красиво, удобна для защиты и жилья. Изящные башни горделиво возносили над далью островерхие черепичные и свинцовые крыши. Добрый хан[27] для каждого, кто сюда неволею или волей попал. Кто же стены и вежи те чертил, размечал место на холме, кто приказывал каменотесам, землекопам, стеноделам — муралям? Без доброго зодчего такого замка не построить. Или делали это все сами братья? Фрязин, если учен, на многое горазд.