Замкнутый круг - [7]

И этот Курков был в курсе дела, потому что не раз спрашивал, почему он не видит сына Виктора. А один раз даже заглянул в его комнату, и Виктора действительно не было. Похоже, именно Курков и рассказал капитану Смирнову об отношениях в их семье. Иначе, почему капитан сразу спросил об этом?

Вдруг вспомнил Кошерин, что Курков как-то и почти прямо сказал, что очень подозрительно, что их никогда не видят на улице вместе, что они избегают общения с соседями и не бывают во дворе, хотя там прекрасно можно провести вечер в беседке. Да у них не двор, а сад.

Почему-то именно на отдыхе во дворе настаивал Курков.

Кошерин начал прослеживать свою жизнь с сыном глазами участкового и быстро пришел к выводу, что тот все знает. Он постоянно лейтенанта встречал у подъезда, словно тот специально поджидал там появления Кошерина или Виктора.

Курков всегда учтиво здоровался и в этой учтивости было столько злорадного любопытства, что впору бояться, что именно лейтенант вскроет ненадежные замки квартиры Кошерина и похитит все ценное, что там есть. Сколько оборотней в погонах завелось в милиции, почему бы Куркову не быть одним из них?

Дмитрий Сергеевич тяжело поднялся, пошатался из стороны в сторону с закрытыми глазами и медленно направился в комнату Виктора. Дверь этой комнаты не закрывалась с тех пор, как пришлось ломать замок.

К комнате Виктора вел длинный узкий коридор. Когда-то этаж занимала большая коммунальная квартира с огромной кухней, двумя ванными и длинными коридорами. Жило на этой площади около десяти семей. Жили весело, Дмитрий Сергеевич еще застал эту коммунальную компанию, которую возглавлял трубач оперного оркестра.

Этот трубач, звали его все Ваня, приходил поздно и начинал отдыхать после спектакля. Приводил девиц, всю ночь на кухне пили и ели и только под утро компания расходилась. А потом днем в квартире звучала труба, артист — полуночник репетировал. Потом Ваня залетел на проститутке, которая женила его на себе и сразу же оттягала одну комнату.

Вспоминать об этой квартире можно было днями — колоритная жизнь проходила под этими сводами.

И сейчас, кажется, в голове Кошерина звучало соло трубы из «Лебединого озера»…

Дмитрий Сергеевич на цыпочках подошел к двери и прислушался. Может, Виктор вернулся? Никаких признаков жизни, только раздался приглушенный стон шкафа. К этим стонам Дмитрий Сергеевич уже привык. Неживые предметы, оказывается, тоже живут своей жизнью и на что-то жалуются.

Он открыл дверь и вошел в большую угловую комнату о двух узких, в пол стены, окнах. С этих окон открывался прекрасный вид на двор, который еще хранил отпечаток былой зеленой роскоши. Двор из-за обилия зелени и в солнечные дни был сумрачным. Высокие кроны акации и двух каштанов надежно охраняли от жары и ветров. Выходящий на балкон, сразу окунался в прохладно-зеленое царство.

Вдоль стен стояли книжные шкафы, шкаф для одежды, старинный комод из красного дерева, раздвижной диван, старенькое пианино. А на стенах плотно висели картины. На полу лежал мягкий ковер, на котором любил в детстве валяться Витя. Огромный письменный стол занимал у окна справа все подходы, так что домработнице Вере приходилось двигать эту громадину, чтобы открыть или помыть окно.

Высота стен до потолков была около четырех метров, и Виктор лет пять назад затеял реконструкцию и сделал второй этаж в виде узкого балкона. На этом этаже были встроены стеллажи с книгами, с которыми чаще всего Виктор работал. Один блок состоял из медицинской литературы, второй художественной и исторической.

На балконе также стояли два небольших столика с зелеными лампами.

Дмитрий Сергеевич медленно осмотрел комнату и прошел в боковую дверь, где находилась спальня Виктора. Здесь стояли большой диван, стол, на треножнике был установлена плазменная плита телевизора, рядом с которой разместилось три кресла. Это был домашний кинотеатр, в котором Дмитрий Сергеевич никогда не бывал. Ему сейчас захотелось включить телевизор. Он оглянулся, не подсматривает ли кто, но тут же отказался от своего желания, была другая задача.

Во второй комнате все пространство также было занято картинами и книжными стеллажами. Все эти предметы были хаотично расставлены, впечатление, что хозяин собирался переезжать или, наоборот, не успел еще распаковаться после переезда.

Дмитрий Сергеевич постоял некоторое время в нерешительности и вернулся в первую комнату. Тяжело ступая, начал подниматься по узкой лестнице, которая тут же издала жалобный треск.

Кошерин пошатал перила, они держались крепко, просто дерево рассохлось.

Кошерин поднялся на второй этаж.

На небольшом столе лежала открытая рукопись, исписанная корявыми крупными буквами. Виктор, владея компьютером, который стоял тут же, не любил на нем печатать. Все свои научные работы, статьи писал от руки, а потом перепечатывал.

Рукопись была толстой. И сразу было видно, что это не научный труд. Никаких формул и таблиц, неряшливость при написании.

На первой странице крупными буквами тщательно выведено: «Вместилище».

Читать или не читать? Виктор не прятал рукопись и знал, что кто-нибудь сюда в конце концов придет. Рукопись раскрыта на первой странице. Пожалуйста, читайте, словно говорил весь ее вид.