Замки на их костях - [5]

При упоминании Найджелуса Софрония украдкой переглядывается со своими сестрами. Ближайший советник их матери и королевский эмпирей всегда был чем-то вроде загадки, даже несмотря на то, что регулярно появлялся в их жизни с самого рождения.

Он был достаточно добр к ним, хоть и немного холоден, и никогда не давал им повода не доверять ему. Не только они его опасаются – весь двор недолюбливает его. Но все слишком сильно боятся их с императрицей, чтобы делать что-то большее, чем просто перешептываться.

Софрония может пересчитать всех эмпиреев на континенте на пальцах обеих рук. За исключением Селларии, их нанимает каждая королевская семья, и лишь немногие кочуют, ведомые своей природой или необходимостью обучиться. Хотя способность снимать с неба звезды у них от рождения, этот дар требует тщательного изучения. Нетренированные эмпиреи считаются опасными, потому что они якобы могут случайно сбить звезду и исполнить свое желание, просто произнеся его вслух. При жизни Софронии в Бессемии не родилось ни одного эмпирея.

– Звездная пыль? – насмешливо спрашивает Беатрис. – Честно говоря, я немного разочарована. За пару сотен астр я могла бы найти такой флакон у любого торговца в городе.

Беатрис – единственная из них, кто так разговаривает с матерью, и каждый раз, когда она это делает, Софронию пронизывает волна страха, хотя на этот раз она вынуждена согласиться. Звездная пыль не то чтобы редкость. Каждый раз, когда в Вестерии случается звездный дождь, жнецы прочесывают местность, собирая оставшиеся лужи звездной пыли, и фунтами приносят ее торговцам, которые собирают пыль в бутылки и продают вместе со своими драгоценностями и шелками. Щепотки хватает для одного-единственного желания. И пусть в ней недостаточно силы, чтобы сделать что-то большее, чем исцелить сломанную кость или убрать прыщ, но и это ценно. Звездную пыль можно найти в инвентаре любого достойного торговца за пределами Селларии, где не бывает звездных дождей. Согласно селларийским преданиям, звездная пыль – это не подарок звезд, а проклятие, и даже просто обладание ею – уже преступление. Жители Селларии считают отсутствие звездного дождя наградой за их благочестие и знаком того, что звезды улыбаются королевству. Но Софрония задается вопросом, не обстоит ли все наоборот. Может, эти предания служат бальзамом, убеждая жителей в том, что жизнь без магии, к которой у них нет прямого доступа, лучше.

Императрица только улыбается.

– Не звездная пыль, – говорит она. – Желание. От Найджелуса.

При этих словах даже Беатрис замолкает и смотрит на свой браслет со смесью трепета и страха. Софрония поступает так же. Хоть звездная пыль довольно обычная роскошь, желание от эмпирея – совсем другое дело. Обычно они загадываются лично, когда эмпирей произносит свое желание звезде и с помощью магии снимает ее с неба. Загаданные таким образом желания сильнее, чем магия звездной пыли, но звезд в небе не так уж много, поэтому их следует использовать только в самых крайних случаях. Насколько Софронии известно, в последний раз Найджелус загадывал желание звезде, чтобы положить конец засухе в Бессемии, которая длилась несколько месяцев. Его поступок, несомненно, спас тысячи жизней и предотвратил резкое падение экономики Бессемии, но многие считали, что цена слишком высока. Софрония все еще помнит то место на небе, где когда-то горела та звезда, часть созвездия Затуманенного Солнца, свидетельствующая об изменении погоды. Софрония задается вопросом, в каких созвездиях теперь не хватает звезд из-за создания этих безделушек.

– И оно в камне? – спрашивает Беатрис с долей скепсиса.

– Именно так, – отвечает их мать, все еще улыбаясь. – И немного алхимии, которую придумал Найджелус. Таких в мире всего три. Все, что вам нужно сделать, это разбить камень и загадать желание. Это сильная магия, достаточно сильная, чтобы спасти жизнь. Но учтите, их следует использовать только в том случае, когда у вас нет других вариантов.

Беатрис помогает Софронии застегнуть браслет на запястье, и Софрония возвращает ей услугу. После этого императрица смотрит на каждую из них и в последний раз кивает.

– Пойдемте, голубки мои, – говорит она, распахивая дверцу кареты и впуская яркий утренний солнечный свет. – Пора летать.

Беатрис

Когда Беатрис выходит из кареты, ей приходится щуриться, потому что солнечный свет ослепляет ее и заставляет глаза зудеть еще больше. Аптекарь, который сделал ей глазные капли, сказал, что она привыкнет к этим ощущениям, но она уже несколько раз практиковалась в их использовании и не уверена, что когда-нибудь это действительно случится. Но, как бы ей ни хотелось это признавать, мама права – это необходимое неудобство.

Когда ее глаза привыкают, она видит три одинаковых экипажа с открытым верхом, которые, должно быть, выехали из дворца раньше них. Все они выкрашены в синий и золотой – цвета Бессемии, – и каждый запряжен парой безукоризненно белых лошадей с лентами в гривах и хвостах. Возле каждого экипажа стоит по небольшой шелковой палатке. Одна зеленая – цвета Фрива, вторая – золотая темаринская, и еще одна – алая селларианская. И у каждой по бокам стоит пара одетых в тон стражников.