Замки на их костях - [2]

Но это все только впереди. Дафна отбрасывает планы матери в сторону и сосредотачивается на сестрах. Если все пойдет по плану, она не увидит их еще год. За всю свою жизнь они не были порознь больше нескольких часов. Как они проведут друг без друга целый год?

Беатрис, должно быть, замечает, как дрожат губы Дафны, потому что драматично закатывает глаза – она делает так всегда, когда пытается не показывать своих эмоций.

– Подойди, – говорит Беатрис надламывающимся голосом и хлопает по дивану с другой стороны от себя.

Через мгновение Дафна встает с ковра, а затем изящно опускается на диван рядом с ней и роняет голову ей на плечо. Небесно-голубое платье Беатрис без бретелек выглядит ужасно неудобным: корсет врезается в кожу и оставляет заметные красные отпечатки. Но Беатрис, похоже, этого не замечает.

Дафна задается вопросом, специально ли Беатрис скрывает свои чувства. Ее этому обучали во время тренировок с дворцовыми куртизанками – по словам их матери, это было необходимо, чтобы Трис могла достичь в Селларии той цели, которую перед ней поставили. А может, ее сестра просто такая: она всего на две минуты старше, но ей всегда удается выглядеть как женщине, в то время как Дафна по-прежнему чувствует себя ребенком.

– Вы волнуетесь? – спрашивает Софрония, делая аккуратные глотки из своего бокала.

Несмотря на то, что они тройняшки, Софрония переносит алкоголь хуже, чем ее сестры. Полбокала шампанского для нее – это два полных бокала для Дафны и Беатрис. Дафна думает о том, что хорошо бы кто-то из помощников Софронии в Темарине знал об этом. И надеется, что там за ней будут присматривать, так как Дафна и Беатрис не смогут.

Беатрис фыркает.

– Что, черт возьми, может меня волновать? Сейчас мне кажется, что я смогу соблазнить лорда Савеля даже во сне.

Лорд Савель – первая часть великого плана императрицы. Как посол Темарина в Селларии, он отвечал за поддержание мира между странами в течение последних двадцати лет, и за последние столетия это был самый долгий мирный период. Скомпрометировав его, Беатрис разожжет конфликт и подкинет в огонь несколько поленьев.

– Селлария сама по себе заставила бы меня понервничать, – признает Софрония, дрожа. – Ни эмпиреев, ни звездной пыли, ни магии. Я слышала, что король Чезаре приказал сжечь человека заживо, потому что посчитал его виновником засухи.

Беатрис только пожимает плечами.

– Что ж, я к этому готовилась, – говорит она. – А паранойя короля лишь упростит разжигание войны. Так что я справлюсь быстрее вас.

– Я делаю ставку на Софи, – задумчиво говорит Дафна, потягивая шампанское. – Она единственная из нас выходит замуж за короля, а не за простого принца, и я уверена, что Леопольд объявит войну Селларии, стоит ей лишь взмахнуть ресницами и попросить его об этом.

За этими словами, хоть и сказанными в шутку, следует неловкое молчание. Щеки Софронии становятся ярко-красными, и она отводит взгляд, а Беатрис неодобрительно смотрит на Дафну. Дафне кажется, что она чего-то не понимает, и это происходит уже не в первый раз. Они все близки, но Беатрис и Софрония всегда были друг другу немного ближе. Впрочем, Дафне от этого только лучше – в конце концов, у нее всегда была особая связь с матерью.

«Беатрис – самая красивая из вас, и ей не составит труда покорить сердца жителей Селларии. Софрония – самая добрая, и она с легкостью преуспеет в Темарине», – сказала императрица Дафне накануне, и ее голос походил на голос генерала, отправляющего войска в бой. От этих слов Дафна поникла, но затем ее мать наклонилась к ней и, благословляя редкой улыбкой, прижала прохладную ладонь к щеке дочери. «Но ты, дорогая, – мое самое опасное оружие, поэтому нужна мне во Фриве. Бессемии необходимо, чтобы ты оказалась там. Если собираешься однажды занять мое место, то должна доказать, что достойна этого».

Внутри Дафны борются стыд и гордость, и она делает еще один глоток шампанского, надеясь, что сестры ничего не замечают. Она думает о том, что не может винить их в скрытности: у нее тоже есть свои секреты.

Головой она понимает, что мама была права, когда просила не рассказывать им об этом разговоре. Она никогда не упоминала о том, что сделает одну из них своей наследницей, и новость о том, что это будет Дафна, лишь разожжет ревность. Дафна этого не хочет. Особенно сегодня.

Она вздыхает и еще глубже погружается в мягкую спинку дивана.

– По крайней мере, ваши женихи здоровы и хороши собой. Один из фривийских шпионов говорил, что от многочисленных процедур с пиявками кожа принца Киллиана покрылась струпьями. А другой сказал, что он вряд ли проживет еще месяц.

– Месяца достаточно, чтобы выйти за него замуж, – отмечает Беатрис. – Во всяком случае, это должно значительно облегчить тебе работу. Я не могу себе представить, что он встанет у тебя на пути. А Фрив молодая страна, так что будет легко воспользоваться хаосом, последующим за смертью единственного наследника престола. Может, ты вернешься домой раньше всех нас.

– Надеюсь, – говорит Дафна. – Но я до сих пор не могу смириться, что застряну в холодном, убогом Фриве, пока ты будешь отдыхать на солнечных пляжах Селларии, а Софи – танцевать на легендарных темаринских вечеринках.