Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970 - [144]

* * *

Поездка к Шварцу[320] по грибы. Шварц — коренной русский, тверяк. Но когда-то хозяином здешних мест был барон Шварц (тоже не еврей!), и все его крестьяне стали Шварцами. Во время войны немцы здесь много мин поставили. А когда пришли наши, разведчики попросили маленького Володьку провести их в немецкий тыл. Он повёл. Маленький, легонький мальчонка наступил на мину и не подорвался, а два разведчика подорвались. Он вернулся домой и как раз напоролся в деревне на СМЕРШевца. Тому всё ясно: погубил разведчиков, да и сам — ШВАРЦ! Володе было лет 12, когда ему дали 18 лет лагерей. В лагере в восточной Сибири его довольно быстро расконвоировали, благо и бежать из той глухомани было некуда. Он плавал по Лене на плотах практически вольным человеком, но отплавал почти полный срок до смерти Сталина.

* * *

«Бабье лето» — это когда поехал на курорт без жены.

* * *

Дома у Владислава Волкова. После встречи в «Отделении № 11» мы не встречались. Кажется, он полетит в космос. Буду писать о нём очерк. Окончил МАИ. Учился в аэроклубе. В «Спартаке» играл в хоккей: Быканов — Петров — Волков — лучшая тройка «Спартака». Команда МАИ стала чемпионом Москвы среди ВУЗов по футболу, Вадим стоял вратарем. Спортивные разряды по гребле и настольному теннису. Занимался лёгкой атлетикой, баскетболом, волейболом, парусным спортом. Играл в спектакле «Трембита» театральной студии МАИ. Занимался в школе бальных танцев, получил приз за мазурку. Науками в МАИ не занимался, но любил электротехнику, вёл в школе кружок по физике.

После МАИ работал в КБ С. П. Королёва. Написал заявление с просьбой включить его в отряд, но Королёв «завернул», хотя никто из штатских кандидатов в космонавты не прыгал затяжными прыжками, да и по здоровью Волков был самый крепкий. Долгий разговор с СП[321]: «У тебя много недостатков, ты — зазнайка. Ты должен стать солидным человеком. Нельзя быть таким откровенным со всеми, ведь люди — злы. Я из тебя сделаю отличного космонавта, но будь посолиднее…» Когда СП гневался, он кричал Вадиму: «Я тебя не только в космос, я тебя верхом на вороне не пущу летать!» Волков знал, что Королёв мечтает провести в космосе электросварку, и Волков тоже очень хотел этим заняться, но сварку доверили Кубасову[322]. Волков сказал мне: «Я хочу быть нужным всегда».

Рос в окружении авиаторов: отец работал в авиапроме, у Мясищева, Туполева, Яковлева. Мама — у Туполева, дядя Петя вернулся с фронта прославленным лётчиком. «В нашем доме жил Миль[323]!» Во время войны жил в Омске. Жмых, печка-«буржуйка». (Тут обнаружилось, что мы с Волковым во время войны одновременно жили в Омске и даже недалеко друг от друга. Поразительно совпадали детали быта. Но он на три года моложе. 7 и 10 — это в детстве большая разница.) Пел в хоре мальчиков в Колонном зале, даже поступал в хор Свешникова[324]. С женой Люсей встретился ещё в школьные годы. Женился в 20 лет. Отцом стал, когда был студентом.

У Вадима познакомился с Петей Колодиным. Он тоже в отряде космонавтов — единственный представитель и не лётчиков, и не инженеров — офицер-ракетчик. Тренируется для полёта на первую орбитальную станцию, которую планируют запустить где-то весной 1971 года.

* * *

В «Молодой гвардии» у Ганичева[325]. Он требует, чтобы я дописал в книгу «Этюды об учёных» несколько эссе, в частности — о Курчатове и о нескольких «сельскохозяйственных учёных», дабы соблюсти некие, только ему одному ведомые, пропорции: русские=зарубежные, русские=советские. От «с/х» мне удалось отбиться, а о Курчатове придётся написать.

* * *

Панкин дал нам с Ростом задание: провести подписную кампанию на Украине. Маршрут: Харьков — Киев — Одесса. Надо организовать телепередачи, выступить перед комсомольским активом, устроить встречи с читателями. Для совращения комсомольского актива нам выдали гору ручек и блокнотов с эмблемами «КП», цветные фломастеры и даже два чемоданчика-кейса, которые мы должны подарить самым отличившимся…

Харьков показался мне крайне неуютным городом. Может быть, отсутствие большой реки рождает это впечатление.

Зам. секретаря комитета комсомола ХТЗ[326] Зина Гринёва показывала нам завод. Грязный и какой-то пустой. На главном конвейере подле каждого рабочего места лежит кувалда. И всё уже ясно, и ничего не надо нам рассказывать о культуре производства.

Ходили с Ростом по магазинам. Нашли дивный эстамп: маленький кудрявый Ленин распахнул клетку и выпускает на волю птичку! Мы с Ростом чуть не прослезились от умиления. На следующий день спохватились: это же чудесный подарок для Харитонова — Венгерова — Лифшица! Побежали в магазин, а он закрыт. А мы уже уезжаем!

* * *

Рост сочиняет стихи: «И кефир, как врага народа, поутру я за горло тряс…»

* * *

У Юрки[327] замечательные родители: Михаил Аркадьевич и Неонила Георгиевна. Теперь я понимаю, в кого он такой обаятельный. Его мама готовит такой украинский борщ, какой я ни разу в жизни не ел и вряд ли съем в будущем.

* * *

В Киевском горкоме комсомола никакого «актива» для нас не собрали, потому что ухитрились потерять собственные списки этого самого «актива». Они тут похитрее наших московских, но зато бестолковых гораздо больше. Да-да, я точно заметил, что в украинцах замечательно сочетается хитрость и бестолковость.