Заметки об украинской фантастике - [3]

Собственная традиция была прервана, однако к этому времени мировая фантастика уже знала имена Герберта Уэллса, Артура Конан Дойля и Брэма Стокера. Поколение украинских писателей 20-х годов XX века, стремившихся к «литературной Европе», сполна использовало уже имеющийся опыт. Флагманом стал самый известный украинский писатель того времени — Владимир Винниченко.

В 1924 г. был опубликован большой роман Винниченко «Солнечная машина», написанный на стыке жанров. Перед нами одновременно и НФ, и социальная фантастика, переносящая читателя в будущее, в тоталитарную Европу конца XX века. Олигархическому правлению банкиров и аристократов противостоит кровавое коммунистическое подполье. Страсти накаляются, но внезапно некий чудак-изобретатель являет миру машину, позволяющую каждому человеку прокормить себя собственным трудом. Основы экономики подорваны, наступает полный хаос…

Эффект «Солнечной машины» был огромен. Фантастикой увлеклись многие, прежде всего из числа начинающих писателей. Многие из тех, что впоследствии ваяли «нетленку» о соцсоревновании и соцстроительстве, свои первые опусы посвящали именно фантастике. Эта литература не оставила заметного следа, хотя среди пишущих были такие известные в будущем авторы, как Иван Ле, создатель повестушки о «солнечных людях», и Юрий Смолич, автор «Прекрасной катастрофы». Некоторую известность приобрела повесть Гео Шкурупия «Дверь в день», автор которой может считаться первым в XX веке украинским писателем, специализировавшимся исключительно на фантастике.

В 30-е годы молодежь образумилась и в основном переключилась на иные темы. Однако украинская фантастика жила. Наиболее известным автором становится Владимир Владко, чье увлечение фантастикой продолжалось всю его долгую жизнь. Из его произведений того времени («Идут рабочие», «Чудесный генератор», «Двенадцать рассказов») наиболее интересны «Аргонавты вселенной» (1935) первый в украинской литературе роман о полете в космос. Владко отдал дань и «исторической» фантастике. В романе «Потомки скифов» (1939) современная экспедиция попадает в мир, где рабы-греки ведут ожесточенную классовую борьбу со скифами-рабовладельцами…

К этому же времени относится и любопытный факт — тесное сотрудничество с украинскими авторами известного фантаста Александра Беляева. Киевская киностудия (будущая «имени Довженко») работала над экранизацией его произведений. Более того, текст романа Беляева «Чудесное око» дошел до нас только в украинском варианте. Как уверяют литературоведы, речь идет о переводе, однако не исключено, что роман был первоначально написан именно по-украински по заказу одного из украинских издательств.

Нельзя, разумеется, обойтись без упоминания творчества А. Грина. Правда, сам Грин, по воспоминаниям современников, не очень-то любил слово «фантаст», предпочитая именоваться «символистом». Но дело не в словах и терминах, а в том, что без «Бегущей по волнам» или «Блистающего мира» (а также многих, многих произведений Грина!) жанр фантастики изрядно обеднел бы… к счастью, этого не случилось.

40-е годы в целом были неблагоприятны для фантастов. Более того, начавшаяся с 1946 года борьба с «украинским национализмом» на некоторое время вообще заморозила возможность издания новых произведений. Этой новой эпохе вполне соотвествует роман жившего во Франции Винниченко «Слово за тобой, Сталин», ставший первой в украинской фантастике попыткой написания «альтернативной истории». «Поумневший» Сталин, сражаясь со всесильной подпольной организацией «Термиты», приходит к мысли о необходимости отказа от тоталитарного социализма и перехода к столь любимой автору идее «коллектократии» (власти трудовых коллективов)…

Увы, реальная история только во второй половине 50-х годов дала возможность украинским писателем вдохнуть «глоток свободы». Фантастика вновь ожила. Возобновил работу Владко, издавший ряд новых романов и повестей («Фиолетовая гибель», «Седой капитан», «Одолженное время»). Вновь, как и в 20-е годы, многие молодые авторы потянулись к лаврам Уэллса (а теперь — и Ефремова). Увы, особых талантов замечено не было. Не радовали и сюжеты. В основном перепевались подвиги космонавтов, оставляющих с носом заокеанских коллег, и, естественно, достижения славных советских ученых, совершающих чудо-открытия, к которым уже тянутся загребущие руки «клятих американських шпигунiв». Если и было что украинского в этих произведениях, то разве что фамилии персонажей.

На этом неярком фоне с конца 50-х годов все заметнее стало проступать нечто более интересное. Поколение будущих украинских «шестидесятников» всерьез увлеклось давним романтизмом, пытаясь по-новому осмыслить традиции Квитки и Гоголя. Наиболее ярко это направление проявилось в кинематографе (достаточно вспомнить цикл фильмов-фэнтези киностудии им. Довженко, в том числе «Вечер накануне Ивана Купала» и «Пропавшую грамоту»). Но и в литературе неоромантизм отразился в ряде заметных произведений, в том числе в творчестве одного из самых интересных писателей этого времени — харьковчанина Александра Ильченко, создавшего, пожалуй, лучший украинский роман-фэнтези «Казацкому роду нет переводу, или Казак Мамай и Огонь-молодица» (1958).