Заметки, не нуждающиеся в сюжете - [17]

Между прочим, как часто бывает, мы разговорились на чужбине с Михаилом Ульяновым, и что же оказалось?

Оказалось, что он родился под городом Тара (Омская область), в колхозе имени Калинина в 1929 году, а в 1931-м я в этом колхозе был на практике (студент Барнаульского сельхозтехникума), составлял там оборотку стада, а предколхоза Ульянов Александр ежедневно меня пытал: «Да когда же это с твоей с оборотки наши коровы молока прибавят?»

— Он у меня такой был, батя! — вздыхал в доме директора библиотеки конгресса Михаил Александрович. — Он был день и ночь в деле!

А летели мы из Вашингтона в Москву в темную-темную ночь и с какого-то военного аэродрома под Вашингтоном, очень военного, — одни казармы, да часовые, да летчики в форме. Летели, как помнится, тремя самолетами. Один — с Горбачевым и прочим правительством, другой — с журналистами, третий — с охраной и советниками (те самые 14 человек, академики плюс мы с Ульяновым). Охранники заняли, разумеется, места с отдельными столиками в полном просторе и удобстве, положили на столики оружие и, обнаружив в этом салоне два свободных места, пригласили на них двух же советников. Я — один из двоих оказался, опять интересно, потому что — в первый раз. Что же это они оружие-то чистили? Оно же в употреблении не было?

А вот самолету с журналистами не повезло: его подняли в воздух и тотчас посадили обратно. Какие-то серьезные были нелады с двигателем. Об этом не писали в газетах, но так было.

Вспомню-ка я и свой первый приезд в США в 1978 году. Он тоже был как бы официальный: большая группа совписателей во главе с Н.Т. Федоренко (во время войны наш представитель в ООН), бывший заместитель министра иностранных дел был приглашен в США… госдепартаментом. Такой госдеп сделал жест, для того времени весьма неординарный. Так подействовали на свой госдеп американские писатели. Мы и летели, Н.Т. собрал вокруг себя «головку», а мне слышно было со своего кресла — обсуждался вопрос: вот прилетим, госдеповцы нас встретят и спросят — где бы вы в США хотели побывать? Мы на их письменные запросы по этому поводу до сих пор не ответили (мы — умные, предусмотрительные!), а теперь надо будет предложить госдепу такой маршрут, чтобы он был неприемлем, чтобы они нам отказали, а мы закатим скандал: зачем тогда приглашали?

Своего ума нашим не хватило, они привлекли в помощь какого-то пассажира — советского инженера, он много лет работает в США. Скажи, голубчик, советский человек, в какой, по-твоему, город нас американцы не пустят? Ни за что! Он и сказал:

— Сан-Диего!

Прилетели. Приехали в гостиницу. И в холле этот вопрос — куда же мы все-таки хотим поехать — госдеповцы задали, и Федоренко маршрут назвал: Сан-Диего! У тех глаза на лоб. Говорят: мы люди в госдепе небольшие, а вопрос серьезный, мы должны поехать, посоветоваться с начальством.

— А в чем, собственно, дело-то?!

— Уж очень дорого… А во-вторых, вы называете закрытые города…

— Значит, так: значит, вы хотите на нас, на советских, сэкономить? Значит, у вас есть закрытые города? Имейте в виду: нам ждать окончательного ответа некогда! Если что — мы завтра же улетим обратно в Советский Союз! Сколько прикажете ждать? Мы ждать не привыкли!

— Часа полтора…

Тут наши чуть-чуть сникли. Через час пятнадцать госдеповцы вернулись: ваше пожелание полностью удовлетворено! Тогда уже наши сникли окончательно: и скандальчика не получилось (для начала), и маршрут такой, что одолеть его трудно: день и ночь надо мотаться в самолетах. А тут еще этот самый Сан-Диего, главная база Тихоокеанского военно-морского флота США.

И, когда настало время туда ехать (из Лос-Анджелеса), никто не захотел, все устали до чертиков. А я не устал и согласился. Двое нас нашлось, волонтеров, но кто был второй, виноват, не помню, да и только! Повезли нас из Лос-Анджелеса в Сан-Диего самолетом туда и обратно (в один день). Лететь минут сорок, что ли, но нам так и объяснили: местность закрытая, нельзя ехать автомашиной, все вокруг видеть. А город Сан-Диего совершенно чудесный и богатейший, а гида нам дали — нарочно, что ли? — какого-то араба, палестинца, который сразу же заявил, что он враг Соединенных Штатов и хочет что-нибудь в США взорвать, а еще больше хочет тут что-нибудь заработать в пользу Движения освобождения Палестины. И он повел нас в парк и посадил на чертово колесо, катал и катал нас, и оттуда, сверху, показывал военные корабли в бухте: это вот такой-то линкор, на нем такое-то вооружение, а это — такой-то крейсер. Что все это значило — до сих пор не понимаю!

Потом араб повел нас в зоопарк и в дельфинарий. Дельфины показывали такие трюки, такую смекалку, что я ошалел! Араб же ругался:

— Дельфины у них — военные разведчики, но все номера разведчиков сегодня исключены из программы показа. Вы, советские люди, должны требовать, чтобы вам показали эти номера!

Но мы, едва живые после чертова колеса, ничего не требовали, нам очень хотелось к своим, домой, т. е. в Лос-Анджелес.

И ночью уже мы туда, опять самолетом, прибыли, и в памяти остался красивый Сан-Диего и голубой, тихий, тихий Тихий океан.

Ну а скандальчики мы все ж таки устраивали.