Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?» - [43]

.

Так что если у Майкла Манна и есть новизна в его подходе, то разве только в том, что он пытается рассмотреть не просто отношение взаимодействия, но и взаимодействие отношений между людьми в обществе. Но от этого не становится яснее, откуда берутся, и по каким законам изменяются эти отношения. Или, другими словами, что есть это самое «третье», которым у Гегеля выступает понятие, а у материалистов то, что определяет и человеческие отношения, и само понятие. Согласно Марксу, таким «третьим», а на самом деле, первым выступает человеческая предметно-практическая деятельность, из которой и вырастают любые человеческие отношения, и изменение характера которой и приводит к изменению этих отношений, а соответственно, и понятий, которые есть не что иное, как формы осознания этих отношений.

Что же касается причин изменения характера самой деятельности, то никаких причин этого изменения искать не нужно. Не нужно по той причине, что предметно-практическая деятельность не может не изменяться. Изменение есть способ ее существования. Как в том смысле, что человеческая предметно-практическая деятельность, или, иными словами, труд, есть не что иное, как деятельность по изменению природы, так и в том, что осуществляясь в изменяющемся мире (притом, изменяющемся в первую очередь под влиянием самой этой деятельности), она никак не может сама оставаться неизменной.

Впрочем, Майкл Манн и не спорит с тем, что мир, в том числе и мир человека, то есть общество, изменяется. Он только сомневается в том, что это изменение носит закономерный характер, что те циклы, которые имели место в прошлом, будут повторяться и в будущем. И в этом сомнении он прав. Но если циклы не повторяются буквально, то это отнюдь не значит, что циклов нет вообще. К слову сказать, на самом деле никакие циклы не повторяются буквально. Даже такие, казалось бы, незыблемые, как циклы вращения Земли вокруг своей оси. Земля двигается с замедлением, причиной которого является притяжение Луны, в результате чего сутки удлиняются на 0,001 секунды каждые сто лет. Просто для некоторых задач эти отличия в циклах не имеют практического значения, и мы ими пренебрегаем, когда строим модель этого движения. Но совершенно глупо было бы выстраивать потом свое представление о движении вообще, исходя из этой модели, и вслед за Поппером удивляться, что действительное движение не соответствует этой модели, построенной на основе частного случая движения, да еще и с отвлечением от тех изменений, которые оно переживает. Глупее было бы только отказываться от ответа на вопрос о будущем капитализма на том основании, что никакого капитализма-де нет, а есть «открытое общество», поскольку действительное общество не соответствует буквально модели, представленной в «Капитале». Это все равно, как если бы мы отказались от календаря и от часов на том основании, что в результате уже отмеченного выше замедления движения Земли вокруг своей оси количество суток в тропическом году будет со временем уменьшаться. Ученого, который бы вышел на публику с подобным предложением, скорее всего, сошли бы не очень умным человеком. Но если социолог, на основании того, что циклы развития общественных институтов не повторяются буквально, заявляет, что предсказать развитие общества невозможно, его считают большим оригиналом.

На самом деле ясно, что если все в мире изменяется, то должны изменяться и сами законы изменения. Но неправ тот, кто думает, что законы изменения законов изменения невозможно познать. Таким образом дело будет представляться только для «стороннего наблюдателя» этих изменений. Другими словами, дело не в системности или несистемности общественных «институций», а в том, что мир при такого рода предсказаниях, которые пытается давать макроисторическая социология, берется, как выражался Маркс, «только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно»[7–8]. То есть, мир берется как объект созерцания, а не как объект, на который направлена деятельность человека, не как объект преобразования. Рассматривая мир как объект деятельности, объект преобразования, а не просто как объект созерцания (такому взгляду на мир для начала не грех поучиться у Фихте), мы очень быстро поймем, что процесс деятельного изменения мира человеком, активного приспособления его к человеческим потребностям является одновременно и необходимым условием человеческой субъектности, и существенным моментом объективной действительности, то есть перейдем от рассмотрения мира как объекта деятельности к необходимости организации этой деятельности сообразно объективным законам, каковыми при таком рассмотрении окажутся не только законы природы, но и законы общественного развития и законы мышления. Ведь при таком подходе очень быстро выясняется, что это не разные законы — а один и тот же закон. Проблема состоит только в том, что в условиях разделения труда это далеко не очевидно. Ведь объектом приложения труда каждого отдельного участника общественного производства, организованного по товарному типу, является отнюдь не мир в целом, а только отдельные вещи. Равно и целью производства для каждого отдельного участника такого рода труда оказывается производство отдельных вещей, а отнюдь не то, что является действительной целью любого труда — производство условий человеческого существования.