Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?» - [42]

Отличную критику этого так называемого современного научного метода можно найти в книге Э.В. Ильенкова «Ленинская диалектика и метафизика позитивизма»:

«Теоретическую основу этой концепции составляет все та же логика эмпиризма, имеющая дело преимущественно с механическими системами. Исследование таких систем сводится к выделению устойчиво повторяющихся типов взаимодействия их частей и, соответственно, к ориентации мышления не на процесс, а на состояние. Итогом познавательной деятельности здесь выступает фиксация абстрактно-общих определений объекта, пригодных разве что для нужд классификации и для утилитарно-практического использования. Логика эмпиризма, или, что то же самое, логика воспроизведения в мышлении и практического конструирования механических систем, вполне работоспособна, дает большой практический эффект и выгоду. Но только до той поры, пока и теоретик, и практик имеют дело с механической системой. Этот ограниченный рамками объектной науки тип мышления и разрастается в глазах Богданова в универсальную схему мышления вообще, в схему Логики с большой буквы, а все другие типы и способы мышления начинают представляться как недоразвитые формы данной (эмпирической) логики»[7–5].

Пока мы имеем дело с машинами, этот метод работает идеально, потому что машина — это и есть механизм. Но уже биологические объекты — это не механизмы, а организмы, и понимания их как механизмов, то есть как систем, будет недостаточно. Организм представляет собой в первую очередь органическое целое. Система, скажут — это тоже целое. Бесспорно, но целое несколько иного характера. Если механизм можно разобрать, а потом снова собрать, то организм разбирать нежелательно, поскольку со «сборкой» могут возникнуть большие трудности. Ведь, в отличие от механизма, организм с частей не собирался, а возникал путем дифференциации целого.

Что же касается социальных «институтов», то тут даже сравнение с организмом подходит только очень приблизительно — в той мере, в которой части общественного целого — это не части на самом деле, а скорее, его органы. Но когда мы рассмотрим каждый такой «орган», то окажется, что он сильно отличается от органов тела. В первую очередь тем, что очевидно сам представляет собой некоторое целое.

Но все это никак не значит, что нужно отказаться от системного подхода или от привычного ученым самых разных отраслей стремления выяснить «механизм действия» того или иного объекта — будь то механизм химической реакции, механизм взаимодействия элементарных частиц, механизм действия гормонов или даже рыночный механизм. Такой отказ был бы если не отказом от науки, то уж точно огромным шагом назад в постижении мира. Главное, не абсолютизировать системный подход и не думать, что пониманием «механизма действия» исчерпывается понимание предмета.

Так вот, когда Манн начинает критиковать своих коллег за абсолютизацию системного подхода, это обнадеживает. Но тем горче разочарование, когда вместо системного подхода он начинает предлагать нечто, что можно было бы назвать подходом антисистемным или, скорее, бессистемным.

«Я рассматриваю общества не как системы, а как множественные пересекающиеся сети взаимодействия, из которых наиболее важными являются четыре — это сети идеологических, экономических, военных и политических властных отношений».

Другими словами, совершенно справедливую критику рассмотрения общественных институтов в качестве систем Манн использовал только как предлог для того, чтобы отказаться от рассмотрения действительной внутренней логики развития общественных институтов, со свойственными ей циклами и противоречиями. Разумеется, что понятие системы только самым абстрактным, то есть самым приблизительным образом отражает внутреннюю логику развития общественных институтов и совсем не ухватывает противоречивость этого развития. Поэтому было бы логично, обнаружив недостатки системного подхода, предложить какой-нибудь более глубокий метод, который бы учитывал эти недостатки, при этом не отбрасывая того, что дает системный подход. Например, метод восхождения от абстрактного к конкретному. Но вряд ли будет разумно, увидев недостатки системного подхода, отказываться от попыток понять логику общественного развития вообще. А именно это и предлагает Майкл Манн.

По всей видимости, он считает свой подход очень новым и оригинальным, но фактически это только пересказ мысли Карла Поппера о том, что «не существует истории человечества, есть только неограниченное количество историй, которые затрагивают все аспекты человеческой жизни»[7–6].

Впрочем, и Поппер не был первым. Критику такого «многофакторного» подхода мы практически в готовом виде находим в 1 томе «Энциклопедии философских наук» Гегеля, в параграфе, посвященном рассмотрению отношения взаимодействия.

Гегель назвал взаимодействие самым первым, но самым бессодержательным взаимоотношением причины и действия:

«Но хотя взаимодействие есть, несомненно, ближайшая истина отношения причины и действия и оно, так сказать, находится на пороге понятия, однако именно поэтому не следует удовлетворяться применением этого отношения, когда дело идет о постигающем в понятиях познании. Если не идут дальше рассмотрения содержания с точки зрения взаимодействия, то остаются на деле при таком способе рассмотрения, в котором совершенно отсутствует понятие; мы тогда имеем дело с сухим фактом, и требование опосредствования, которое является главным мотивом применения отношения причинности, снова остается неудовлетворенным. Если мы ближе присмотримся к отношению взаимодействия, мы увидим, что его неудовлетворительность состоит в том, что, вместо того, чтобы быть эквивалентом понятия, оно само прежде всего требует, чтобы его постигли в понятиях. А чтобы понять отношение взаимодействия, мы должны не оставлять обе его стороны в непосредственной данности, а должны, как мы это указали в двух предшествующих параграфах, познать их как моменты третьего, высшего, которое как раз и есть понятие. Если мы, например, рассматриваем нравы спартанского народа как действие его государственного устройства и, наоборот, государственное устройство как действие нравов, то этот способ рассмотрения может быть и правилен, однако он все же не дает окончательного удовлетворения, потому что на самом деле мы не поняли ни государственного устройства, ни нравов этого народа»