Заметки краеведа в третьем поколении - [15]

В деревне остались только две немолодые супружеские пары предпенсионного возраста, у одной четы был взрослый сын, но он соблюдал нейтралитет. Все они попали в больницу с увечьями, больница сообщила в милицию, следствие, уголовное дело…

Обвинение следующее: вооружившись палками — «уразинами», по их словам, обе пары били друг друга, женщины сражались наравне с мужчинами. Последнее и насторожило меня. Были случаи, что женщины дрались между собой, и иногда жена дралась с мужем, иногда разнимали драку мужчин, но такого, чтобы женщины стенка на стенку шли наравне с мужиками — мне не встречалось. Никак не мог вспомнить, где подобное происходило, но читал о том, как женщины дрались вместе с мужчинами. Причины драки никто назвать не мог, пояснили, что дрались всегда, сколько себя помнят, раньше 50 человек на 50, потом все меньше и меньше и дошли 2 на 2. И всегда женщины были в рядах дерущихся. Один раз в 1930-х годах кого-то убили в драке, был суд, но это задолго до меня. На мои упорные вопросы о причинах этих сражений отвечали, что драки начинались беспричинно, «сами по себе». Сейчас они собираются покинуть деревню, и воспоминания о прежних битвах подняли их на «последний бой». Учитывая их возраст, «тупость, глупость и необразованность», им наказание назначили условно.

Прошло несколько месяцев. Я ехал с березовскими мимо Бушмаков, и мне, сказали, что одна семья уехала, другая на днях уедет, и деревня будет вычеркнута из числа населенных пунктов Березовского сельсовета. Хозяин сидел на крыльце избы, и я решил с ним поговорить.

О драке речи не заводил. По названию деревни, по некоторым чертам быта и манер, как теперь говорят — по менталитету, хорошо зная население округа, я видел, что жители Бушмаков — инородное тело в березовской среде. Повел разговор, откуда родом его предки, а он сказать ничего не мог. Спросил об обычаях, характерных только для их деревни, собеседник вспомнил: «В праздники главы семей носили красные шапки, но только когда мы одни были, приезжих в деревне не было. Но это давно было, в 1920-х годах. Потом этот обычай отошел, а красная шапка деда где-то на полатях лежит», И вынес мне старую, почти рассыпающуюся красную шапку. Я обомлел. Ждал всего, только не этого! Так вот кто вы! Как же вас искали!

Это было хорошо мне известно еще с детства, с посещения в 1951 г. Третьяковской галереи по картине Сурикова «Утро стрелецкой казни». Шапка московского стрельца.

Полурегулярное стрелецкое воинство несло военную службу в XVII веке, в Москве они имели несколько слобод. Историк И. М. Иванов пишет: «Случалось, что стрельцы по самым ничтожным поводам шли войной друг на друга, тогда на мирных улицах и площадях Первопрестольной разыгрывались настоящие сражения с рукопашной схваткой и стрельбой из ружей и пушек, стрельчихи были непременными участницами этих битв». Вот это место я читал когда-то, после всего выше мной рассказанного комментировать эту цитату излишне. Буйный нрав стрельцов использовали политиканы той поры, подпаивая, подкупая, обманывая, поднимали на бунты, против молодого Петра I. Им делали уступки, они успокаивались и снова бунтовали.

Начало славных дел Петра

Мрачали мятежи и казни.

А. С. Пушкин

В 1698 г. царь был за границей, стрельцы подняли свой последний бунт, его подавили. Петр I мчался домой без остановок, но впереди летела молва, что расправа будет страшней, царь обещал уничтожить физически всех стрельцов.

На картине Сурикова только часть жуткой расправы: стрельцов и вешали на кремлевской стене, и рубили головы, и четвертовали. Но часть стрельцов с семьями успела убежать. Одни — в леса, благо они начинались тогда на нынешнем Садовом кольце, другие — на лодках по Москва-реке, Оке, Волге до Камы.

Берега Камы были тогда слабо заселены. Перми и многих нынешних городов не было в помине, на притоках и протоках обитали бесчисленные шайки «камской вольницы», часть стрельцов влилась в них. Шпики Петра выспрашивали жителей прикамских деревень о лодках со стрельцами. Их видели около Осы, часть зашла в Чусовую и Сылву, жители Пыскора сообщили, что лодки заплыли в речку Лысьва, на севере, в районе Сыпача. Обшарили все берега Лысьвы: стрельцы как в воду канули.

В 1725 г. один крестьянин донес осинскому воеводе Немкову, что знает, где живут стрельцы. Была послана воинская команда, деревню сожгли, а люди, готовые к опасности, успели убежать и снова исчезли. Вскоре Петр I умирает. Началась эпоха кровавых дворцовых переворотов, борьба в аристократических верхах, о стрельцах забыли, розыск был прекращен.

А «искать» их стали в XIX и XX веках историки Прикамья, но результат был такой же, как у петровских сыщиков. Потомки стрельцов или забыли, или продолжали скрывать свое происхождение.

Интересовался ими и Мельников-Печерский, живший в Перми в 1840–1842 гг., много ездивший по краю и бывший в нашем Усолье. В романе «В лесах» он пишет: «Где, в каких лесах, в каких пустынях дожили свой век старики? В каких обителях вечный сон смежил их очи? На склоне ли Уральских гор иль между Осинскими сходцами, поселившихся в обширных, не изведанных еще лесах. Они живут не только в разбросанных по лесу зимницах, но иногда целыми деревеньками, не зная ни ревизий, ни податей и никаких повинностей».