Замена - [12]

— Столько, сколько в сундуке хранится?

— Правильно! А теперь подумай и скажи, сколько монет можно написать в расписке, если никто, кроме тебя, не знает — сколько монет лежит в сундуке?

— Да столько же!

— Если ты дурак, то, конечно, ты выпишешь свою бумажку на столько же. А если подумаешь?

Бродерик поскреб пятерней лоб, выпил залпом полный кубок.

— Других менял в городе нет?

— Это не важно. Так вот, выписать ты можешь любую сумму — сколько позволит тебе твоя наглость! Никто же не знает, сколько монет в твоих сундуках!

— Как это? А если придут за выплатой по этой расписке?

— Перепишешь её на нового владельца. Выдашь звонкой монетой десятую часть. Ему же это удобнее, чем носить с собой мешок? А тем временем первый осел, которому ты нарисовал свою бумажку, начнет платить тебе долги с денег, которые лежат в твоих сундуках!

— То есть, ты хочешь сказать, что имея сто тысяч, я могу написать бумажек на миллион, и получать проценты не со ста тысяч, а с миллиона? Даже никому не давая не единого гроша? Под сколько сейчас дают в рост?

— Под треть. Со ста тысяч, если бы ты был честным человеком, разводил коров и сеял рожь — ты бы получил доход в десять тысяч в год. Будучи ростовщиком лет десять назад, ты бы заработал тридцать. А введя расписки, ты за год получаешь триста тысяч на сто имеющихся! Главное, чтоб никто не догадался, сколько монет у тебя на самом деле, но все бы при этом знали, что деньги у тебя есть! Вот так ведут теперь свои дела менялы. Единственное, что их страшит — это что никто не придет у них одалживаться, потому что в таком случае им придется тратить на свою жизнь настоящие деньги из своего сундука. А не расписки! Вот кто настоящие мошенники!

— И король с казначеем спокойно на это смотрят?

— Королям тоже нужны деньги, а где их взять? У Гровеля, все деньги которого — в конях и арендованных пастбищах? Не выйдет. У маршала Бродерика, у которого кроме фамильного замка и пяти деревень — только конь и честная репутация? Ерунда! Вот и получается, что есть только два способа — изготовить новую монету, но для этого требуется золото, взять которое в нужных количествах просто негде, или обратиться к ростовщикам, готовым ссудить кого угодно и на сколько угодно, лишь бы им позволили обстряпывать свои грязные делишки. Любой купец торгует реальным товаром — зерном, железом, конями, тканями. Любой ремесленник производит реальные товары, и получает за них прибыль. И только менялы торгуют тем, чего нет! Своим несуществующим богатством!

Бродерик почесал непривычно короткую бороденку и сказал:

— Всё это очень занятно. И как-нибудь позже мы продолжим эту беседу, а сейчас нужно решить, что нам делать дальше?

— Не знаю, — развел руками Гровель. — Хотел с коннетаблем поквитаться, только теперь не знаю, как это сделать. Все утро думал, что с таким огромным войском Самозванца война еще продлится долго. Я, будучи в твоем теле, затребую у коннетабля лошадей, их, разумеется, не окажется, будет скандал, я успею кое о чем рассказать королю, и Борне окажется на плахе. А теперь, после того разгрома, что ты устроил Самозванцу, даже не знаю, как быть. Лошади мои уже точно не понадобятся королевскому войску.

— Значит, маршал, возглавляющий армию, мечтал о поражении? — Усмехнулся Бродерик. — А чего ж тогда на помощь мне войско послал?

— Случайно вышло, я в себя еще не пришел, а эти твои помощники: «что делать? Что делать?» Я просто рукой махнул, чтоб отстали, а эти недоумки решили, что я приказал атаковать…

— Атаковать? И как же мне расценивать теперь свою победу? — Пробормотал Бродерик. — Как результат ошибки? Забавно, стоит ли мне благодарить тебя или лучше славить Де Лэя с Сирром за их тупоголовость и исполнительность? Разберемся. Значит, делать будем вот что: сейчас оденешься и выйдешь к солдатам, произнесешь речь, назначишь меня своим советником. Назовешь внебрачным сыном — я по молодости тот еще ходок был, так что никто не удивится.

— А потом?

— Третьего будем искать. Он сейчас в твоем теле. И он обычный крестьянин. Представляешь, что он может начудить?

— Почему в моем?

— Подумай сам: ты в моем теле, я в теле крестьянина Хорста, где сейчас Хорст? Простая задача.

— Зачем его искать? Через три дня все вернется на свои места. Мы даже до столицы добраться не успеем.

— Я в этом вовсе не уверен, — заметил Бродерик, собирая разбросанные по полу детали маршальского костюма. — Я не о каких трех днях не молился. Лишь до конца отпущенного мне срока. Может быть, это и три дня, а может быть, и нет. И это значит, что все останется так как есть до момента, когда умрет мое прежнее тело. То есть ты. Вот так мы теперь связаны. И поэтому, я считаю, что неизвестного третьего, который сейчас выступает под личиной купца Первой Гильдии, лучше держать под рукой. Бог знает, что он там загадал?!

С помощью Бродерика Гровель обрядился в нарядный костюм, по случаю победы украшенный пятью пушистыми белоснежными перьями, и, опираясь на подставленную будущим советником руку, вышел из шатра.

На площадке перед ними собралась уже приличная толпа — человек в пятьсот, возглавляемая Сирром, Де Лэем, Монтро и парой звероватого вида незнакомых мужиков, державшихся со своими людьми особняком. Стоило маршалу показаться в проеме, как воздух наполнился торжествующими выкриками: