Замарайка - [58]
— Я врун?.. Рыбу поймал большую, не мог вытащить, чуть в лунку не попал… — Хосейка сжал кулаки и угрожающе двинулся на Нярвей. — Я написал… придумал… Я давно научился… Разуй глаза, слушай!
По мере того как Хосейка громко читал, глаза у Нярвей округлялись. Она ближе подвинулась к мальчику, стараясь не проронить ни одного слова. Сколько раз она сама летела на нартах! Как точно он отыскал слова: «Сквозь ветер и пургу, весь яркий, весь в снегу!»
— Сам придумал?
Хосейка не вытерпел и дернул Нярвей за косу.
— Сказал — сам. Я не врун. Рыбу ловил. Не мог вытащить. Я нашел, где спит Нгер Нумгы.
— Кто спит? — удивленно переспросила Нярвей и на всякий случай отбежала подальше от Хосейки. Не поймет она его: один раз говорит хорошо, другой — как больной. Где он видел, чтобы звезды с неба приходили спать на землю?
— Полярная звезда. Не веришь, да? Я тебе покажу, где спит Нгер Нумгы! Хосейка не врун, он не барон Мупаузен! Да, не врун!
— Не Мупаузен, а Мюнхгаузен, — и Нярвей поджала губы.
— Все равно! — Хосейка схватил Нярвей за руку и потащил к большим красным камням, повернулся и угрожающе погрозил ей кулаком.
— Тихо, смотри не разбуди! — он осторожно ступал на цыпочках, чтобы под ногами не хрустнула ни одна веточка, не прокатился ни один, даже самый маленький, камушек.
Хосейка посмотрел. В черной воде спокойно спала Полярная звезда.
— Смотри! — и он пригнул голову бестолковой отличницы Нярвей. — Смотри! Хосейка не врун!
Нярвей растерянно глянула в высокое небо, потом снова уставилась в колодец между камнями. Звезда ярко горела. Хосейка в самом деле не обманывал ее.
— Ты не врун! — громко закричала обрадованная Нярвей.
Но тут же получила крепкий удар в бок.
— Разбудить хочешь! — шепотом сказал Хосейка. — Пусть спит! Ночью много работы у Нгер Нумгы!
— Много! — сразу согласилась Нярвей и осторожно посмотрела в колодец.
Звезда по-прежнему спокойно спала, как набегавшийся за олешками уставший пастух.
Ребята отошли от камней.
— Хосейка, Мария Ивановна сказала, что в Москву нас повезет. Полетим на самолете.
— Ну и пусть, — безразлично отнесся Хосейка. — Не поеду я.
— Почему? Москву посмотришь, Мавзолей Ленина посмотришь, Красную площадь посмотришь! — настойчиво убеждала Нярвей. — Ты не врун… Я тоже не вру… В Москву полетим!
Хосейка отвернулся от девочки и зашагал неторопливо в тундру. Над головой пролетел гусь, и он загнул на правой руке палец. Левая рука была для уток, правая — для гусей.
Вдруг на бугор выскочил веселый черный лисенок с рыжими пятнами. Он огляделся по сторонам и быстро принялся раскапывать нору пеструшки.
— Замарайка! — громко крикнул Хосейка, обрадованный неожиданной встречей. Черно-бурый лисенок вздрогнул. Оторвался от работы. Черные ушки насторожились.
— Замарайка! — тихо сказал Хосейка, не спуская глаз с маленького лисенка. Лисенок прыгнул в сторону. Мелькнул рыжий кончик хвоста.
— Ты видел? — подбежала взволнованная Нярвей к Хосейке. — Черный лисенок пеструшек ловил.
— Это Замарайка!
— Правда, — сразу согласилась девочка. — Я тоже видела рыжие пятна. У него рыжий хвост.
Хосейка смотрел отсутствующим взглядом на Нярвей. Ничего она не понимала. Рыжий хвост!
Новые слова прыгали где-то рядом, торопливо подбегали к нему, окружали со всех сторон. Жалко было упустить момент, когда слова выстроятся в звонкие строчки.
Хосейка быстро шевелил губами, подбирал непослушные слова.
— Сочиняешь стихи?
— Прибежали. Про Замарайку!
Нярвей смотрела на Хосейку. Она медленно шла с ним рядом, удивленная и взволнованная.
Саварка
Пастух обходил стадо. Считал оленей. За ним по тундре шел сын. Оленевод делал один шаг, а маленький Саварка — два.
Высокая черноухая лайка с большим белым пятном на груди бежала впереди. Она отбивала важенок с оленятами.
— Десять! — сказал отец и обернулся к сыну.
— Десять! — охотно повторил мальчик. Загнул последний палец на руке. Он еще не учился в школе и не умел считать.
Пастух был в широкой, свободной малице. На ногах высокие резиновые сапоги. На поясе, украшенном медными пуговицами, висел большой нож с костяной ручкой. На крепкой оленьей жиле нанизаны желтые волчьи клыки. Пятнадцать волков убил пастух, защищая колхозное стадо.
И маленький Саварка был одет в малицу. Капюшон откинут на плечи. Расшитые зеленым сукном тобоки перетянуты под коленями ремешками. На поясе нож. На оленьей жиле — клык волка. Его Саварка получил за храбрость от отца. Зимой он хореем отогнал от стада волка, которого отец потом убил из карабина; остальные разбежались от выстрела.
— Сколько вышло оленей?
— Не знаю. — Мальчик посмотрел на загнутые пальцы. Протянул руки отцу.
— Пять раз по десять — будет пятьдесят. Пять раз по пятьдесят — будет двести пятьдесят оленей. Понял? — Отец улыбнулся и посмотрел на Саварку. — Восемь раз после долгих ночей ты встречал солнце. Пора тебе учиться, Саварка!
