Заманчивый мир - [6]

— Значит, я наполовину итальянка, — послышался в тишине ее голос.

Звякнули чашки — это мужчины решили выпить кофе, дав Эмили время осознать произошедшую с ней метаморфозу и прийти в себя.

Италия… Пленительный образ этой страны, о которой она читала столько книг и видела столько кинофильмов, стал всплывать в воображении Эмили. Слепящее солнце, лазоревое небо, рощи пиний, уютные кофейни с крохотными, почти игрушечными столиками, установленными прямо на тротуаре, оживленная болтовня, традиционные беззлобные перебранки в узких двориках, театральные жесты экспрессивных итальянцев… Красное вино, льющееся рекой, крепкие семьи со множеством детишек, жаркая страстная любовь…

Мало-помалу она начала понимать, почему ей была особенно в тягость чопорность, которую прививал ей священник-отец. Малышкой Эмили обожала петь и танцевать, передвигаться по улицам вприпрыжку. Она была готова обнять весь мир, подружиться с первым встречным, поделиться своими секретами… Тогда ей внушали, что это дурной тон, но теперь она знала: так проявлялась итальянская кровь.

— Венеция… — мечтательно произнесла Эмили. Ее лицо озарила мягкая улыбка. — Венеция… — прошептала она, представляя голубую лагуну, вкрапления ярко-зеленых островков, древний город, построенный на воде…

— Вы рады, что оказались наполовину итальянкой?

Манфредо с присущим аристократам изяществом облокотился о подоконник и с нетерпением ждал ответа. Казалось, ему было крайне важно, совпадет ли мнение Эмили с его собственным.

— Я просто в шоке, — последовал честный ответ.

— Что вам известно о Венеции?

В глазах Эмили тотчас же отразились все ее мысли. Дома у нее была толстая книга о Венеции с красивыми иллюстрациями и с подробным описанием достопримечательностей. Эмили невольно усмехнулась, припоминая, как бережно относился к этой, казалось бы, никчемной книге ее отец.

— Папа там был, когда учился в семинарии Святого Марка. Думаю, тогда-то он и встретил маму, — задумчиво ответила Эмили, представляя себе теплую ночь и двух влюбленных в гондоле, скользящей по лунной дорожке вдоль спящих домов.

— Эмили! Вернитесь к нам!

Ироничный голос Манфредо заставил ее спуститься с небес на землю.

— Я подумала, что это, должно быть, самый романтичный город для влюбленных, — торопливо объяснила Эмили.

— Откуда вы знаете? Вы там бывали? — оживился герцог.

— О нет! Конечно же не была! Но отец так живо расписывал мне красоты этого города, что мне казалось, будто Венеция моя вторая родина. Мы с ним частенько рассматривали путеводитель, папа рассказывал о венецианских палаццо, о монастыре Сан-Джорджо Маджоре, о церквях с изумительной росписью… Мне даже стало казаться, что я видела все собственными глазами. В детстве Венеция представлялась мне каким-то нереальным чудо-городом, сошедшим со страниц неких сказочных летописей.

— Так оно и есть, — пробормотал Манфредо. — Это действительно самый красивый город на земле. Его жителям искренне жаль тех, кому не посчастливилось родиться венецианцем.

— А вы-то сами, надеюсь, чистокровный венецианец? — подозрительно осведомилась Эмили, почувствовав прилив патриотизма. — Ваши предки давно обосновались в Венеции?

— Около пятисот лет, — просто ответил он.

— Сколько?!! — воскликнула Эмили, пытаясь представить себе его фамильное древо. Ей вдруг пришло в голову подразнить герцога. — И все это время вы торчите безвылазно в своей Венеции? Да, нелегки вы на подъем, как я погляжу!

Манфредо запрокинул голову и снисходительно рассмеялся.

— Да разве можно променять этот рай на всякую чепуху? — произнес он, целуя ей руки.

Эмили опустила глаза и чуть заметно вздрогнула. Прикосновение его губ было теплым и волнующим. Но почему он остановился? Вот если бы… Устыдившись своих нескромных мыслей, она мягко, но решительно отвела руки Манфредо в сторону.

— Единственное, чего я до сих пор не могу взять в толк, так это зачем вы приехали сюда! — сказала Эмили. — И почему отец никогда не рассказывал, что мама была итальянкой?

— Думаю, он хотел помочь ей скрыться.

Эмили недовольно передернула плечами. Значит, я права. Есть в этом деле что-то еще. Нечто страшное и неприятное для меня.

— Почему?

— Она сбежала.

— Но от кого же?

— От жениха.

— Как это? Расскажите…

— Ее семья решила, что по достижении восемнадцати лет она должна выйти замуж за одного вельможу, с которым уже с рождения была помолвлена. Тем не менее, насколько я понимаю, ваша матушка была особой весьма независимой. Узнав о решении родителей, она воспротивилась браку с нелюбимым и попросту сбежала.

— Я бы тоже так сделала! — воскликнула Эмили.

— Естественно… — заметил герцог.

Кажется, слова Эмили не пришлись ему по душе. Он резко выпрямился и начал мерно расхаживать из угла в угол, бесцельно поднимая попадающиеся по пути предметы и отрешенно кладя их на место. Эмили и Томас во все глаза следили за ним, но не смели нарушить его молчание.

Этот человек явно доминировал над окружающими. Эмили показалось забавным, что Манфредо невольно навязывает свое настроение другим. Однако в ее планы не входило беспрекословно подчиняться мужчине. Ранимая с виду, она унаследовала от матери несгибаемую волю и могла настоять на своем в любой ситуации. Тут Эмили дала бы сто очков вперед любому, даже самому избалованному аристократу.